Поводом для данного исследования стал социологический опрос за авторством главного редактора Эха Москвы Алексея Венедиктова.
Он спрашивал читателей, когда, по их мнению, СССР вступил во Вторую Мировую Войну, предлагая две даты: 19 сентября 1939 года (ввод советских войск в Западную Белоруссию и Украину) или же 22 июня 1941 года. При этом сам главред Эха счел правильной первую дату, прямо заявив, что «СССР вступил в войну 19 сентября 1939 года в союзе с фашистской Германией».
Таким образом, в очередной раз был поднят муссируемый либеральными журналистами тезис о том, что «СССР вступил в войну 19 сентября 1939 года в союзе с фашистской Германией». Он состоит из двух частей - из утверждения о том, что Германия и СССР находились в союзе, и что СССР вступил в войну 19 сентября 1939 года.
Разберем эти две части поочередно.
Был ли заключен союз между Германией и СССР?
Если мы посмотрим на содержание Договора о ненападении между Германией и СССР (известный как пакт Молотова-Риббентропа), то не обнаружим в нем слова «союз» или нечто подобное. Отсутствует это понятие и в дополнительных секретных протоколах.
Более того, даже если мы изучим заключенный Договор о дружбе и границе от 28 сентября 1939 года, то и там слово «союз» нигде не упоминается. Необходимо добавить, что данный договор был подписан уже после интересующей нас даты (19 сентября), а стало быть, неприменим в данном споре.
Более того, слово «дружба» в названии соглашения не должно вводить нас в заблуждение. Дружеские отношения - норма в международном праве, и союзом их считать нельзя. Взять, например, Договор о дружбе и союзе между СССР и Китаем 1945 года. Дружба - одно, союз - совсем другое.
Но может быть, это все юридическая формалистика, а нам следует принимать во внимание реальные положения документа (особенно изложенные в секретном протоколе)?
Впрочем, и в этом случае договор нельзя считать союзом. Пакт Молотова-Риббентропа не содержит положений, предусматривающих военную поддержку сторон в случае нападения на одну из них третьей стороной. Вместо этого договор предусматривал соблюдение нейтралитета - с разграничением сфер влияния. Заключая пакт, СССР понимал, что воевать с Германией все равно придется, и рассматривал его как временный компромисс.
Даже Черчилль следующим образом характеризовал пакт: «Оба сознавали, что это могло быть только временной мерой, продиктованной обстоятельствами. Антагонизм между двумя империями и системами был смертельным. Сталин, без сомнения, думал, что Гитлер будет менее опасным врагом для России после года войны против западных держав. Гитлер следовал своему методу «поодиночке». Тот факт, что такое соглашение оказалось возможным, знаменует всю глубину провала английской и французской политики и дипломатии за несколько лет».
Таким образом, формально и неформально союза между СССР и Германией не было. Утверждать иное - означает лишь показывать неграмотность в вопросах международного права.
Польша: жертва или агрессор?
30 сентября 1938 года был подписан так называемый «Мюнхенский сговор», который решил судьбу Европы и всего мира, сделав войну практически неизбежной. Западные страны его подписанием преследовали цель натравить Гитлера на СССР, оставив последний в международной изоляции.
Но еще до подписания соглашения в Мюнхене, 21 сентября 1938 года Польша, сговорившись с Германией и другими Западными странами, ввела свои войска в Тешинскую область Чехословакии, поставив ультиматум о передаче ей данной территории. Что характерно, аргументы использовались схожие с теми, которые в будущем использует СССР при присоединении Западной Украины и Белорусии: защита местного польского населения. Вот только поляков в Тешинской области было всего.... 80 000 против 120 000 чехов.
Таким образом, если допустимо ставить вопрос о «вступлении в мировую войну СССР в союзе с Германией», то для начала не следует забывать, что на год раньше СССР «в мировую войну вступила» Польша, осуществив бесспорную военную аннексию. И сделала она это в союзе с Германией и другими западными странами.
Однако почему-то никому не приходит в голову говорить, что Вторая Мировая Война началась в 1938 году с подачи Польши, в связи с осуществленной ею аннексией. Но по отношению к СССР стандарты совсем другие.
Участвовал ли СССР в войне против Польши
Теперь перейдем непосредственно к событиям сентября 1939 года.
1 сентября Германия нападает на вчерашнего агрессора - Польшу. Буквально в течении нескольких дней польская армия оказывается разбитой. Польское правительство эмигрирует, легитимного руководства в стране больше нет. Нет и обязательств перед этим руководством (а точнее, недавними военными преступниками).
Зато есть Западная Украина и Белоруссия, населенные преимущественно русскоязычным населением, отторгнутые Польшей по грабительскому Рижскому миру 1923 года.
Миллионы русских людей, в отношении которых выбор был прост: либо отдать их в рабство Гитлеру, либо воссоединить исторически принадлежавшие России территории. Как должен был поступить Сталин в этой ситуации?
А считал ли сам Запад присоединение территорий Западной Украины и Белоруссии «военной агрессией» СССР против Польши? Ведь согласно договору с Польшей, в случае военной агрессии эти союзники были обязаны объявить агрессору войну (что и было сделано 1 сентября при нападении Германии).
Так почему же Франция и Англия не объявили войну СССР? Потому что западные страны прекрасно понимали все изложенное выше и не считали СССР агрессором. Они даже не направили ноты протеста в защиту «союзника», де-факто признав присоединение Западной Украины и Белоруссии к СССР.
Это и есть ответ на вопрос, воевал ли СССР против Польши в союзе с Германией.
Ключевые выводы
1.
Если связывать вступление СССР в мировую войну с присоединением территорий Польши, то СССР лишь действовал в соответствии с той правоприменительной практикой, которую уже сформировали западные страны (в том числе и сама Польша). Передергивания с датами вступления в войну имеет собой подоплеку выставить СССР не жертвой (как это и было на самом деле), а разжигателем войны.
2.
Говорить о союзе СССР с нацистской Германией - неграмотно с юридической точки зрения. Это выходит за рамки политической «борьбы со сталинизмом», служит делу оправдания преступлений нацизма (соответствующую статью УК РФ, предусматривающую ответственность за распространение ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны никто не отменял).
Недопустимо оскорблять память десятков миллионов наших сограждан, павших в борьбе с реальным агрессором.
17 сентября 1939 года произошло советское втрожение в Польшу. СССР был не одинок в этой своей агрессии. Ранее, 1 сентября, по обоюдному сговору с СССР, в Польшу вторгнулись войска гитлеровской Германии и этой датой ознаменовалось начало Второй Мировой Войны.
Казалось бы, весь мир осудил гитлеровскую агрессию, Англия и Франция об" явили войну Германии вследствии союзнических обязательств, но в войну вступать не спешили, опасаясь ее разрастания и надеясь на чудо. Это мы потом узнаем, что Вторая Мировая Война уже началась, а тогда...тогда политики еще на что-то надеялись.
Итак, Гитлер напал на Польшу и Польша из последних сил сражается с войсками Вермахта. Англия и Франция осудили гитлеровское втрожение и об"явили Германии войну, то есть присоединились к Польше. Через две недели в Польшу, отражающую агрессию гитлеровской Германии, вторгается с востока другая страна - СССР.
Война на два фронта!
То есть, СССР в самом начале мирового пожара определился, выступив на стороне Германии. Потом, после победы над Польшей, союзники (СССР и Германия) будут праздновать совместную победу и проведут совместный военный парад в Бресте, проливая трофейное шампанское из захваченных винных погребов Польши. Есть кадры кинохроники. А 17 сентября советские войска двинулись от своих западных границ вглубь территории Польши навстречу "братским" войскам Вермахта к охваченной огнем Варшаве. Варшава будет еще продолжать обороняться до конца сентября, противостоя двум сильным агрессорам и падет в неравной борьбе.
Дата 17 сентября 1939 года ознаменовалась вступлением СССР во Вторую Мировую Войну на стороне гитлеровской Германии. Это потом, после победы над Германией, история перепишется и реальные факты будут замалчиваться, а все население СССР будет искренне считать, что "Великая Отечественная Война" началась 22 июня 1941 года, а тогда....тогда страны антигитлеровской коалиции получили жестокий удар и мировой баланс сил резко пошатнулся.
17 сентября 2010 г. была 71 годовщина советского вторжения в Польшу. Как же в Польше прошло это событие:
Цитата: Поляки возмущены разыгранным ФСБ и подконтрольным ему Польским правительством спектаклем с Закаевым в годовщину нападения России на Польшу.
По мнению многих из них, инсценировка ареста Закаева, которая длилась с раннего утра и до полуночи пятницы, и стала главной темой в польских и российских СМИ, была организована специально, чтобы затереть и отодвинуть на задний план очень важную историческую дату — очередную годовщину нападения России (СССР) на Польшу, в комании с Гитлером.
Дело в том, что именно в этот день 17 сентября в 1939 году Москва вероломно и без объявления войны напала на Польшу, в результате чего русские отобрали у Польши половину ее территории.
Для того, чтобы стереть из памяти поляков эту кровавую дату наследники Сталина и руководимое ими «польское» правительство и разыграло спектакль с арестом / неарестом Закаева, считают миллионы рядовых поляков.
В частности, известный польский оппозиционный журналист «Плюшачек» пишет на своем сайте, посвященном убийству представителей польской элиты под Смоленском 10 апреля 2010 года:
«Сегодня — 71-ая годовщина русского вторжения в Польшу (см. посвященное знаменательной дате видео на русском языке «Польша — не заграница») , которое не позволило стране защищаться от немцев и привело к оккупации, последствия которой мы ощущаем по сей день.
Прямым следствием русского вторжения явились депортация тысяч поляков в Сибирь, убийства гражданских лиц и резня польских военнопленных в Катыни, Старобельске, Козельске, Харькове и многих других местах.
Последними актами этой драмы была катастрофа в Смоленске, беспрецедентная в истории нашей цивилизации.
16 сентября был удален от президентского дворца крест в память о жертвах недавней трагедии, и соответственно, в память о всех предыдущих трагедиях. Никому не пришла в голову мысль связать эти события воедино и потребовать справедливости.
Никто не сказал вслух, что если бы не было 17 сентября 1939 года, то не было бы и расстрела поляков под Катынью, и авиакатастрофы под Смоленском.
Раз в год мы празднуем 1 сентября годовщину вооруженного нападения Германии на Польшу. Можно слышать вой сирен. Проводится минута молчания.
В годовщину русского вторжения никаких сирен не слышно. Нет также и минуты молчания.
К сожалению, нынешние СМИ проигнорировали очередную годовщину нападения России на Польшу. БОльшую часть дня я слушал крупные польские радиостанции. Они ни слова не сказали о годовщине ввода русских войск в Польшу.
В рамках социальной инженерии манипулирования общественным сознанием корпоративными СМИ на протяжении всего этого дня основное внимание было уделено аресту чеченского представителя (Закаева).
Я сочувствую Чечне. Однако сегодня мы обращаемся ко всем полякам, мы отмечаем память всех поляков, которые погибли в результате русского вторжения в Польшу в период с 17 сентября 1939 до включительно 10 апреля 2010 года».
Отметим со своей стороны, что по мнению многих наблюдателей спектакль с Закаевым был организован подконтрольными Москве «польшевиками» не только, чтобы сорвать памятную дату вероломного нападения большевистской России на Польшу, но также, чтобы продемонстрировать полякам, что «польшевистская» компания Туска-Коморовского якобы независима от Кремля, хотя ноты для водевиля были присланы именно из Москвы.
Анализ польской мейнстримовской прессы и необычно добродушное освещение «ареста» Закаева российскими СМИ, которые начали рекламировать предстоящий спектакль за сутки до инсценировки, с самого начала показывал заказной характер произошедшего.
Пропагандистскую постановочную видеохронику кровавого русского зверья о его вероломном нападении на Польшу 17 сентября 1939 года с завезенной из России массовкой можно посмотреть здесь:
Тем временем сообщается, что 17 сентября во Львове прошла акция памяти против советской окупации 1939 года.
В центре Львова прошли украинцы, переодетые в форму Красной Армии. Они громко кричали, пили алкогольные напитки, пели песни».
«Цель мероприятия — показать, что никакого освобождения не было, это обычная очередная оккупация» — указал организатор антироссийской акции Любомир Горбач, председатель Общества жертв русской оккупации «Память».
«Позже мы воспроизведем, как так называемые доблестные воины Красной армии грабили квартиры украинцев, как над ними издевались», добавил он.
Немного хроники и фактов
Гейнц Гудериан (в центре) и Семён Кривошеин (справа) наблюдают за прохождением войск Вермахта и РККА при передаче Брест-Литовска 22 сентября 1939 советской администрации
Сентябрь 1939 г.
Встреча советских и немецких войск в районе Люблина
Они были первыми, встретившими гитлеровскую военную машину с открытым лицом - польское военное командование.
Главнокомандующий ВП маршал Эдвард Рыдз-Смиглы
Начальник Главного штаба ВП бригадный генерал Вацлав Стахевич
Генерал брони ВП Казимеж Соснковский
Дивизионный генерал ВП Казимеж Фабрицы
Дивизионный генерал ВП Тадеуш Кутшеба
Вступление сил РККА на территорию Польши
В 5 часов утра 17 сентября 1939 года войска Белорусского и Украинского фронтов перешли польско-советскую границу на всей её протяженности и атаковали блок-посты КОП. Тем самым СССР нарушил по меньшей мере четыре международных соглашения:
- Рижский мирный договор 1921 года о советско-польских границах
- Протокол Литвинова, или Восточный пакт об отказе от войны
- Советско-польский договор о ненападении от 25 января 1932 года, продленный в 1934 до конца 1945 года
- Лондонскую конвенцию 1933 года, содержащую определение агрессии, и которую СССР подписал 3 июля 1933 года
Правительства Англии и Франции вручили в Москве ноты протеста против ничем не прикрытой агрессии СССР против Польши, отклонив все оправдательные аргументы Молотова. 18 сентября лондонский «Таймс» охарактеризовал данное событие, как «удар ножом в спину Польши». Вместе с тем, стали появляться и статьи, объясняющие действия СССР, как имеющие антигерманскую направленность(!!!)
Наступающие части РККА практически не встречали сопротивления пограничных частей. В довершение ко всему маршал Эдвард Рыдз-Смиглы отдал в Кутах т. н. «Директиву общего содержания», которая была зачитана по радио:
Цитата:
Директива главнокомандующего привела к дезориентации большинства польских военнослужащих, и их массовому пленению. В связи с советской агрессией, президент Польши Игнацы Мосьцицкий, находясь в городке Косов, обратился к народу. Он обвинил СССР в попрании всех юридических и моральных норм и призвал поляков сохранять твердость духа и мужество в борьбе с бездушными варварами. Мосьцицкий также объявил о переносе резиденции Президента РП и всех высших органов власти «на территорию одного из наших союзников». Вечером 17 сентября Президент и правительство РП во главе с премьером Фелицианом Складковским пересекли границу Румынии. А после полуночи 17 / 18 сентября — Главнокомандующий ВП маршал Эдвард Рыдз-Смиглы. Удалось также эвакуировать 30 тысяч военнослужащих в Румынию и 40 тысяч — в Венгрию. Включая моторизованную бригаду, батальон железнодорожных саперов и полицейский батальон «Голендзинув».
Несмотря на приказ главнокомандующего, многие польские подразделения вступили в бой с наступавшими частями Красной Армии. Особенно упорное сопротивление части ВП оказали при защите Вильно, Гродно, Львова (который с 12 по 22 сентября оборонялся от немцев, а с 18 сентября — также и от РККА) и под Сарнами. 29 — 30 сентября под Шацком произошёл бой между 52-й стрелковой дивизией и отступающими частями польских войск.
Война на два фронта
Вторжение СССР резко ухудшило и без того катастрофическое положение польской армии. В новых условиях главная тяжесть сопротивления германским войскам выпадала на Центральный фронт Тадеуша Пискора. 17 — 26 сентября состоялись два сражения под Томашувом-Любельским — самые крупные в сентябрьской кампании после битвы на Бзуре. Задача состояла в том, чтобы силами армий «Краков» и «Люблин» под общим командованием Тадеуша Пискора (1-е сражение) и основными Северного фронта (2-е сражение) прорвать немецкий заслон в Раве-Русской, преграждающий путь на Львов (3 пехотные и 2 танковые дивизии 7-го армейского корпуса генерала Леонарда Векера). В ходе тяжелейших боев, которые вели 23-я и 55-я дивизии пехоты, а также Варшавская танко-моторизованная бригада полковника Стефана Ровецкого пробить немецкую оборону так и не удалось. Огромные потери понесли также 6-я дивизия пехоты и Краковская бригада кавалерии. 20 сентября 1939 года генерал Тадеуш Пискор объявил о капитуляции Центрального фронта. В плену оказались более 20 тысяч польских солдат (в том числе и сам Тадеуш Пискор).
Теперь главные силы вермахта сконцентрировались против польского Северного фронта.
23 сентября началось новое сражение под Томашувом-Любельским. Северный фронт находился в трудной ситуации. С запада на него напирал 7-ой армейский корпус Леонарда Векера, а с востока — войска РККА. Части Южного фронта генерала Казимежа Соснковского в это время пытались пробиться к окруженному Львову, нанеся ряд поражений немецким войскам. Однако, в предместьях Львова они были остановлены вермахтом и понесли тяжелые потери. После известия о капитуляции Львова 22 сентября войска фронта получили приказ разделиться на небольшие группы и пробираться в Венгрию. Однако, далеко не всем группам удалось добраться до венгерской границы. Сам генерал Казимеж Соснковский был отрезан от основных частей фронта в районе Бжуховиц. В гражданской одежде он сумел пройти через территорию, занятую советскими войсками. Сначала до Львова, а затем, через Карпаты, в Венгрию. 23 сентября произошло одно из последних конных сражений в ходе Второй мировой войны. 25-й полк Велькопольских уланов подполковника Богдана Стахлевского атаковал немецкую кавалерию в Краснобруде и захватил город.
20 сентября советские войска подавили последние очаги сопротивления в Вильно. Были взяты в плен около 10 тысяч польских военнослужащих. Утром танковые части Белорусского фронта (27-я танковая бригада 15-го танкового корпуса из состава 11-й армии) развернули наступление на Гродно и форсировали Неман. Несмотря на то, что в штурме принимали участие не менее 50 танков, с ходу взять город не удалось. Часть танков была уничтожена (защитники города широко применяли бутылки с зажигательной смесью), а остальные отошли обратно за Неман. Гродно защищали очень небольшие подразделения местного гарнизона. Все основные силы несколькими днями раньше вошли в состав 35-й дивизии пехоты и были переброшены на защиту Львова, осажденного немцами. К частям гарнизона присоединились добровольцы (в том числе харцеры).
Войска Украинского фронта начали подготовку к штурму Львова, намеченному на утро 21 сентября. Между тем, в осажденном городе прекратилась подача электроэнергии. К вечеру германские войска получили приказ Гитлера отойти от Львова на 10 км. Поскольку по соглашению город отходил к СССР. Немцы предприняли последнюю попытку изменить эту ситуацию. Командование вермахта вновь потребовало от поляков сдать город не позднее 10 часов 21 сентября: «Если сдадите Львов нам — останетесь в Европе, если сдадите большевикам — станете навсегда Азией» . В ночь на 21 сентября германские части, осаждавшие город, начали отход. После переговоров с советским командованием генерал Владислав Лангнер принял решение о капитуляции Львова. Его поддержало большинство офицеров.
Конец сентября и начало октября явились завершением существования независимого польского государства. До 28 сентября оборонялась Варшава, до 29 сентября — Модлин. 2 октября завершилась оборона Хеля. Последними сложили оружие защитники Коцка — 6 октября 1939 года.
На этом закончилось вооружённое сопротивление регулярных частей Войска Польского на территории Польши. Для дальнейшей борьбы с Германией и её союзниками были созданы вооружённые формирования, составленные из польских граждан:
- Польские вооруженные силы на Западе
- Армия Андерса (2-й Польский корпус)
- Польские вооруженные силы в СССР (1943 – 1944)
Итоги войны
В результате агрессии Германии и СССР польское государство перестало существовать. 28 сентября 1939 года, сразу же после капитуляции Варшавы, в нарушение Гаагской конвенции от 18 октября 1907 года). Германия и СССР определили советско-германскую границу на территории оккупированной ими Польши. Немецкий план состоял в создании марионеточного «польского остаточного государства» Reststaat в границах Царства Польского и Западной Галиции. Однако, данный план не был принят из-за несогласия Сталина. Которого не устраивало существование какого бы то ни было польского государственного образования.
Новая граница в основном совпадала с «линией Керзона», рекомендованной в 1919 году Парижской мирной конференцией в качестве восточной границы Польши, так как она разграничивала области компактного проживания поляков, с одной стороны, украинцев и белорусов, с другой.
Территории к востоку от рек Западный Буг и Сан были присоединены к Украинской ССР и Белорусской ССР. Это увеличило территорию СССР на 196 тыс. км², а население — на 13 млн. человек.
Германия расширила границы Восточной Пруссии, переместив их вплотную к Варшаве, и включила район до города Лодзь, переименованного в Литцманштадт, в Вартскую область, занимавшую территории старой Познанщины. Декретом Гитлера 8 октября 1939 года Познанское, Поморское, Силезское, Лодзинское, часть Келецкого и Варшавского воеводств, где проживало около 9,5 млн человек, были провозглашены немецкими землями и присоединены к Германии.
Небольшое остаточное польское государство было объявлено «Генерал-губернаторством оккупированных польских областей» под управлением немецких властей, которое через год стало называться «генерал-губернаторством германской империи». Его столицей стал Краков. Всякая самостоятельная политика Польши прекратилась.
6 октября 1939, выступая в Рейхстаге, Гитлер публично объявил о прекращении деятельности 2-й Речи Посполитой и разделе её территории между Германией и СССР. В этой связи он обратился к Франции и Англии с предложением о мире. 12 октября это предложение было отвергнуто Невиллом Чемберленом на заседании Палаты Общин
Потери сторон
Германия - В ходе кампании немцы по разным источникам потеряли 10−17 тысяч убитыми, 27−31 тысячу ранеными, 300−3500 человек пропавшими без вести.
СССР - Боевые потери РККА во время польской кампании 1939 года, по данным российского историка Михаила Мельтюхова, составили 1173 человека убитыми, 2002 ранеными и 302 пропавшими без вести. В результате боевых действий потеряно также 17 танков, 6 самолетов, 6 орудий и минометов и 36 автомашин.
По данным польских историков, Красная Армия потеряла убитыми около 2500 солдат, 150 бронеавтомобилей и 20 самолётов
Польша - Согласно послевоенным исследованиям Бюро Военных потерь, в боях с вермахтом погибли более 66 тысяч польских военнослужащих (в том числе 2000 офицеров и 5 генералов). 133 тысячи были ранены, а 420 тысяч оказались в немецком плену.
Польские потери в боях с РККА точно не известны. Мельтюхов называет цифры в 3500 убитых, 20 000 пропавших без вести и 454 700 пленных. По данным польской Военной энциклопедии в советский плен попали 250 000 военнослужащих. Почти весь офицерский состав (около 21 000 человек) был впоследствии расстрелян НКВД.
Мифы, возникшие после Польской кампании
Война 1939 года за много лет обросла мифами и легендами. Это явилось следствием нацистской и советской пропаганд, фальсификации истории и отсутствием свободного доступа польских и зарубежных историков к архивным материалам во времена ПНР. Одну из решающих ролей в создании устойчивых мифов сыграли и некоторые произведения литературы и искусства.
"Польские кавалеристы в отчаянии бросались с саблями на танки"
Пожалуй, самый популярный и живучий из всех мифов. Он возник сразу же после Боя под Кроянтами, в котором 18-й полк Поморских уланов полковника Казимежа Масталежа атаковал 2-ой моторизованный батальон 76-ого моторизованного полка 20-ой моторизованной дивизии вермахта. Несмотря на поражение, поставленную задачу полк выполнил. Атака уланов внесла сумятицу в общий ход немецкого наступления, сбила его темп и дезорганизовала войска. Немцам понадобилось определённое время, чтобы возобновить свое продвижение. Они так и не сумели в этот день добраться до переправ. Кроме того, эта атака оказала на противника и определённое психологическое воздействие, о котором вспоминал Хайнц Гудериан.
Уже на следующий день итальянские корреспонденты, находившиеся в районе боевых действий, ссылаясь на свидетельства немецких солдат, написали о том, что «польские кавалеристы бросались с саблями на танки». Некоторые «очевидцы» утверждали, что уланы рубили саблями танки, полагая, что они сделаны из бумаги. В 1941 году немцы сняли на эту тему пропагандистский фильм Kampfgeschwader Lützow. Не избежал пропагандистского штампа даже Анджей Вайда в своей «Лотне» 1958 года (картину раскритиковали ветераны войны).
Польская кавалерия сражалась в конном строю, но использовала тактику пехоты. На её вооружении находились и пулеметы, и карабины 75 и 35 мм, противотанковые орудия «Бофорс», небольшое количество зенитных орудий «Бофорс 40 мм», а также небольшое количество противотанковых ружей «UR 1935». Конечно, кавалеристы имели при себе сабли и пики, но это вооружение применялось только в конных сражениях. На протяжении всей сентябрьской кампании не было ни одного случая атаки польской кавалерией немецких танков. Следует, однако, заметить, что бывали моменты, когда кавалерия быстрым галопом мчалась в направлении атакующих её танков. С одной единственной целью — как можно быстрее миновать их.
"Польская авиация была уничтожена на земле в первые дни войны"
В действительности перед самым началом войны почти вся авиация перебазировалась на небольшие замаскированные аэродромы. Немцам удалось уничтожить на земле лишь тренировочные и вспомогательные самолеты. В течение целых двух недель, уступая люфтваффе в численности и качестве машин, польская авиация наносила им чувствительные потери. После окончания боев многие польские лётчики перебрались во Францию и Англию, где влились в летный состав ВВС союзников и продолжили войну (сбив уже в ходе Битвы за Англию немало немецких самолетов)
"Польша не оказала должное сопротивление противнику и быстро сдалась"
В действительности, вермахт, превосходя Войско Польское по всем основным военным показателям, получил сильный и совершенно незапланированный OKW отпор. Германская армия потеряла около 1000 танков и бронемашин (почти 30 % всего состава), 370 орудий, свыше 10 000 военно-транспортных средств (около 6000 машин и 5500 мотоциклов). Люфтваффе лишились свыше 700 самолетов (около 32 % всего состава, участвующего в кампании).
Потери в живой силе составили 45 000 убитых и раненых. По личному признанию Гитлера пехота вермахта «…не оправдала возложенных на нее надежд».
Значительное количество немецкого вооружения получило такие повреждения, что ему требовался капитальный ремонт. А интенсивность боевых действий была такова, что боеприпасов и прочей амуниции хватило лишь на две недели.
По времени Польская кампания оказалась всего на неделю короче Французской. Хотя силы англо-французской коалиции значительно превосходили Войско Польское как по численности, так и по вооружению. Причем, непредвиденная задержка вермахта в Польше позволила союзникам более серьёзно подготовиться к германскому нападению.
Читайте также о героической обороне Брестской крепости , которую приняли на себя первыми поляки.
Цитата: Сразу же после вторжения в Польшу 17 сентября 1939 года ""…Красная армия совершила ряд насилий, убийств, грабежей и других беззаконий, как по отношению к захваченным в плен частям, так и по отношению к гражданскому населению" " [http://www.krotov.info/libr_min/m/mackiew.html Юзеф Мацкевич. "Катынь", Изд. "Заря", Канада, 1988] Всего, по общим оценкам, было убито около 2500 военнослужащих и полицейских, а также несколько сот гражданских лиц. Анджей Фришке. "Польша. Судьба страны и народа 1939 - 1989, Варшава, изд. "Искры", 2003, стр. 25, ISBN 83-207-1711-6] Одновременно командиры РККА призывали народ "бить офицеров и генералов" (из обращения командарма Семена Тимошенко). [http://www.krotov.info/libr_min/m/mackiew.html Польские военнослужащие, сумевшие оказаться на Западе, дали показания сотрудникам британской военной контрразведки. Эти показания были тщательно запротоколированы и ныне представляют собой огромный архив.
Нюрнбергский военный трибунал приговорил: Геринга, Риббентропа, Кейтеля, Кальтенбруннера, Розенберга, Франка, Фрика, Штрейхера, Заукеля, Йодля, Зейсс-Инкварта, Бормана (заочно) – к смертной казни через повешение.
Гесса, Функа, Редера – к пожизненному заключению.
Шираха, Шпеера – к 20, Нейрата – к 15, Деница – к 10 годам тюремного заключения.
Фриче, Папен, Шахт были оправданы. Переданный суду Лей незадолго до начала процесса повесился в тюрьме, Круп (промышленник) был признан неизлечимо больным, и дело по нему было прекращено.
После отклонения Контрольным Советом по Германии ходатайств осужденных о помиловании приговоренные к смертной казни в ночь на 16 октября 1946 были повешены в Нюрнбергской тюрьме (за 2 часа до этого Г. Геринг покончил жизнь самоубийством). Трибунал также объявил преступными организации СС, СД, гестапо, руководящий состав национал-социалистической партии (НДСАП), но не признал таковыми СА, германское правительство, генштаб и верховное командование вермахта. Но член трибунала от СССР Р. А. Руденко заявил в «особом мнении» о несогласии с оправданием трех подсудимых, высказался за смертную казнь в отношении Р. Гесса.
Международный военный трибунал признал агрессию тягчайшим преступлением международного характера, наказал как уголовных преступников государственных деятелей, виновных в подготовке, развязывании и ведении агрессивных войн, справедливо покарал организаторов и исполнителей преступных планов истребления миллионов людей и покорения целых народов. А его принципы, содержащиеся в Уставе трибунала и выраженные в приговоре, были подтверждены резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 11 декабря 1946 года, как общепризнанные нормы международного права и вошли в сознание большинства людей.
Итак,не говорите, что кто-то переписывает историю. Это не в силах человека - изменить прошедшую историю, изменить то, что уже произошло.
Но можно изменить мозги населения, вживив в них политические и исторические галлюцинации.
Что касается обвинений Нюрнбергского Международного Военного Трибунала, то не кажется ли вам, что список обвиняемых не полон? Многие ушли от ответственности и продолжают оставаться безнаказанными до сих пор. Но дело даже и не в них самих - не осуждены их преступления, которые выдаются за доблести, тем самым искажая историческую логику и искажая память, подменяя ее пропагандистской ложью.
"Никому на слово, товарищи, верить нельзя.... (Бурные аплодисменты)." (И.В.Сталин. Из выступлений.)
Как всегда 22 июня мы отмечаем день памяти и скорби, когда мы вспоминаем день начала Великой Отечественной войны, и те поистине бесчисленные жертвы со стороны нашего народа. И как всегда в этот день у людей с воспаленным либерализмом случается недержание совести, и они рвутся напомнить нам свою “правду” .
«Хочу в очередной раз напомнить, что Советский Союз вступил во Вторую мировую войну не 22 июня 1941 года, а 17 сентября 1939-го. Мне кажется, не стоит это забывать», – пишет преподавательница истории в одной из московских школ Тамара Натановна Эйдельман.
Старая песня о том, что СССР был во Второй мировой войне агрессором, Сталин был «союзником Гитлера», а, значит, поделом 22 июня мы получили. В пропагандистских изданиях можно, конечно, писать что угодно, хоть то, что Луну основали первые гетманы Украины в Х тысячелетии до нашей эры. Но что дозволено нерадивому школьнику, учителю – все-таки чуть неприлично.
Вторая мировая война была войной двух коалиций, одна из которых традиционно называется «Осью», основу которой составляла нацистская Германия, к которой постепенно присоединялись Италия, Япония и другие страны. Другую в нашей и мировой историографии традиционно называют «Союзниками» – основу этой коалиции составлял англо-французский союз, который в сентябре 1939 года объявил войну Германии после нападения той на Польшу. К этим союзникам также постепенно присоединялись другие страны, которых к 1945 году стало весьма и весьма немало.
Вторая мировая война была войной этих двух коалиций – Союзников и Оси. И чтобы вступить в эту войну требовалось оказаться в состоянии войны с одной из сторон и присоединиться к другой. Для того, чтобы вступить в войну 17 сентября 1939 года Советский Союз должен был оказаться в состоянии войны либо с Германией, либо с Англией-Францией-Польшей. Но ни того, ни другого не произошло.
Да, СССР ввел свои войска на территорию Польши (большая часть её, впрочем, была захвачена у России после советско-польской войны 1920 года, по Рижскому мирному договору). Но обосновало советское правительство эти действия распадом польской государственности и прекращением функционирования польского правительства, которое к тому моменту переехало в Румынию. Ни Советский Союз не объявил войны Польше, ни Польша, хотя её официальные лица и назвали действия СССР актом насилия и нарушением международного права, не объявила войны СССР. Мало того, многие поляки рассматривали действия СССР как попытку ограничить область, оккупированную Германией и, по крайней мере, первое время приветствовали действия советского правительства.
Тем более не планировали объявлять войну СССР англичане и французы. Прагматическая мотивация действий советского правительства после разгрома Польши Германией была очевидна и никак не располагала союзников к тому, чтобы объявлением войны и какими-либо недружественными шагами толкать Советский Союз на сторону Оси. 18 сентября 1939 года британский кабинет констатировал, что английские гарантии для Польши распространяются только на угрозу со стороны Германии и никаких оснований обострять советско-британские отношения не существует. Поэтому Советскому Союзу не был направлен даже протест. Более того, часть союзнической прессы начала высказывать мнение, что установление линии соприкосновения Советского Союза и Германии неизбежно приближает столкновение этих держав и объективно способствует вхождению СССР в лагерь Союзников.
Безусловно, в стане Союзников в этот момент не знали о секретных соглашениях СССР и Германии, прилагавшихся к пакту о ненападении, но крайне сомнительно, что эти соглашения, будь они известны, подтолкнули англичан и французов к объявлению войны СССР.
Таким образом, никакого вступления СССР во Вторую мировую войну 17 сентября 1939 года не произошло. Советский Союз не оказался в состоянии войны ни с Германией, с которой придерживался тайных соглашений по ряду вопросов (но никакого общего союза между странами не было), ни с Союзниками, которые не сочли действия СССР в отношении Польши casus belli, ни даже с самой Польшей, которая, будучи разгромлена, не имела ни желания, ни возможности усложнять свое положение, объявляя войну СССР.
Не будучи в состоянии войны ни с одной из сторон мирового конфликта, СССР не был, разумеется, и участником Второй мировой вне зависимости от того какие военные действия он вел в сепаратном порядке. Точно так же как Япония, хотя непрерывно воевала в Китае, не была участником Второй мировой войны до 7 декабря 1941 года, когда атаковала США и Великобританию. И каким бы чудовищным преступлением не была Нанкинская резня, её нельзя считать «одним из преступлений Второй мировой войны».
Преподавателю истории это имело бы смысл помнить, не приучая ни школьников, ни читателей к произвольным трактовкам дат и фактов. Тем более, что если оставить хронологические границы на произвол творческого воображения, то нет никаких оснований начинать Вторую мировую войну 1 сентября 1939 года. Почему бы не начать её с аншлюса Австрии? Или с расчленения Чехословакии? И тогда, к примеру, Польша является участницей этой войны с 30 сентября 1938 года, когда аннексировала у Чехословакии Тешинскую область? Можно долго и с увлечением двигать исторические рамки, хотя к науке это все будет иметь очень слабое отношение.
Вторая мировая война началась 1 сентября 1939 года, а закончилась 2 сентября 1945 года. И СССР вступил в неё 22 июня 1941 года, когда Германия объявила нам войну, и началась Великая Отечественная Война.
Если верить учебникам, СССР вступил во Вторую мировую войну 22 июня 1941 г., потому что на него напала Германия. Но если верить мифотворцам, то Сталин стремился заключить союз с Гитлером, изо всех сил подталкивал его к началу войны, вовлек СССР во Вторую мировую войну уже в 1939 г. и договорился с Гитлером о разделе мира. Два «родственных» тоталитарных режима, по идее, должны действовать совместно, а их ссора 22 июня 1941 г. - историческое недоразумение.
Попробуем разобраться: как и почему началось сближение Германии и СССР в 1939 г., какие цели преследовал Сталин в своей внешней политике и участвовал ли СССР в войне Германии с Великобританией, Францией, Польшей, Нидерландами, Бельгией и Норвегией, то есть в начальном этапе Второй мировой войны?
По расчету или по любви? Хроника дипломатической игры
Бывший советский разведчик, а затем английский писатель В. Суворов в 1989 г. шокировал западного, а затем и российского читателя утверждением: Сталин начал Вторую мировую войну, сознательно спровоцировав ее пактом с Гитлером. Если бы не публицистическая заостренность этого вывода, в нем не было бы особенной новизны. Пакт Молотова - Риббентропа давно был компроматом на Сталина. Но лидеры Великобритании и Франции тоже заключили пакт с Гитлером и Муссолини в Мюнхене. Остается, однако, важный вопрос: Сталин пошел на сближение с Гитлером под давлением обстоятельств, или он стремился к союзу с Германией и планировал это сближение как желательное, как часть своего дьявольского плана?
Авторы, которые считают, что «Москва проявила инициативу в постановке вопроса о создании новой политической основы для взаимоотношений СССР и Германии», ссылаются на довольно поздние документы, относящиеся к маю 1939 г. Разумеется, и прежде в «верхах» обсуждался вопрос о том, какие выгоды и упущения получит СССР, если будут нормализованы отношения с Германией. О союзнических отношениях речь не шла. В 1933–1938 гг. отношения двух стран были хуже некуда.
На каждый шажок к сближению или прочь от него, предпринятый советской и германской сторонами, можно найти такой же симметричный. Внешняя политика в своем ежедневном режиме напоминает замысловатый танец. Стороны сходятся и расходятся, делают шаги навстречу и в сторону, затем церемонно удаляются. Но идеологически важно провозгласить - «кто первый начал». Если немцы - то политика Сталина прагматична. Он уступил «приставаниям» Гитлера. Если инициативу проявил Сталин - он преступник, пособник Гитлера в развязывании Второй мировой войны и даже ее инициатор.
Немецкая исследовательница И. Фляйшхауэр пишет: «Большинство немецких авторов как прежде, так и теперь при описании обстоятельств возникновения пакта высказывают мнение, что Сталин, с относительным постоянством искавший договоренности с национал - социалистами, с осени 1938 г., оправившись от потрясения, вызванного Мюнхенским соглашением, настолько интенсифицировал свои попытки к сближению с Германией, что Гитлеру, готовившему летом 1939 г. вторжение в Польшу, оставалось лишь откликнуться на неоднократные предложения, чтобы заключить столь желанный для советской стороны договор». Идеологический подтекст этой позиции немецких авторов понятен.
История «дипломатического танца» 1939 г. подробно исследована. Раз уж так важно обнаружить первую инициативу, дадим хронику событий.
Декабрь 1937 г. - Геринг пригласил советского посла Я. Сурица и в ходе беседы сказал: «Я являюсь сторонником развития экономических отношений с СССР и как руководитель хозяйства понимаю их значение». Они побеседовали о германском хозяйственном плане, а затем Геринг заговорил о вопросах внешней политики, заветах Бисмарка не воевать с Россией и ошибке Вильгельма II, который эти заветы нарушил.
30 сентября 1938 г. - Мюнхенский пакт между Германией, Италией, Великобританией и Францией о разделе Чехословакии. Обсуждается такое же решение других международных проблем от Испании до Украины. СССР оказался во внешнеполитической изоляции, перед лицом враждебной Европы. Политика «коллективной безопасности» провалилась.
16 декабря - на рабочей встрече, посвященной рутинному продлению советско - германского торгового договора, заведующий восточноевропейской референтурой политико - экономического отдела МИД Германии Шнурре сообщил заместителю советского торгпреда Скосыреву, что Германия готова предоставить кредит СССР в обмен на расширение советского экспорта сырья. Эти предложения стали точкой отсчета советско - германского сближения - пока неустойчивого и ничем не гарантированного. Германская кредитная инициатива была экономически выгодна и вызвала отклик. Договорились, что 30 января в Москву отправится небольшая делегация во главе со Шнурре. Советская сторона даже подготовила список того, что было бы полезно для СССР закупить в Германии на этот кредит.
12 января 1939 г. на новогоднем приеме глав дипломатических миссий Гитлер внезапно подошел к советскому послу А. Мерекалову, «спросил о житье в Берлине, о семье, о поездке в Москву, подчеркнул, что ему известно о моем визите к Шуленбургу в Москве, пожелал успеха и попрощался». Такого прежде не бывало. Расположение фюрера к советскому послу вызвало фурор в дипломатическом корпусе: что бы это значило!? Но такую демонстрацию Гитлер считал максимумом публичной огласки своих намерений. На большее Гитлер не мог пойти без ответного выражения симпатии с советской стороны. А их не было. Поэтому, когда сообщения о поездке Шнурре просочились в мировую печать, Риббентроп запретил визит, переговоры сорвались, что на некоторое время убедило Сталина в несерьезности экономических намерений немцев (о «политической основе» речи еще не шло).
8 марта Гитлер объявил своему ближайшему окружению о намерении сначала разделаться с Западом, а уже потом с СССР.
10 марта на XVIII съезде ВКП(б) Сталин выступил с отчетным докладом, где изложил картину мировой борьбы: «Поджигатели войны» стравливают СССР и Германию, стремясь «загребать жар чужими руками», то есть сдерживать агрессора ценой жертв со стороны СССР, а самим оставаться в безопасности. Конечно, СССР, верный своей политике «коллективной безопасности», по - прежнему готов помогать жертвам агрессии, но только при условии, что это будут делать и страны Запада. Сталин считает, что сторонники умиротворения в Англии и Франции не хотели бы мешать «Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны глубоко увязнуть в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, - выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, в «интересах мира», и продиктовать ослабленным участникам войны свои условия. И дешево, и мило!» Вторжение в СССР будет началом конца Гитлера, Запад использует его в своих интересах и выкинет на помойку истории.
Никаких призывов к сближению с нацистами в речи нет, есть лишь попытка отвратить их от атаки против СССР. Есть анализ намерений Гитлера, которые были бы выгодны Сталину. Есть намерение «закрепить» антизападные намерения фюрера, о которых ходили лишь слухи. Есть попытка стравить «империалистов».
31 марта премьер - министр Великобритании Н. Чемберлен предоставил Польше гарантии вступления Великобритании в войну, если страна подвергнется «прямой или косвенной агрессии».
Гитлер в 1939 г. планировал соединить в единое целое территории, населенные немцами. Для этого нужно было отнять часть польской территории между двумя частями Германии и присоединить Данциг. Польша не была на это согласна, так как Германия обещала компенсацию за счет СССР, но в будущем. А территориальные уступки требовала прямо сейчас. В этих условиях Польша предпочла гарантии со стороны Великобритании и Франции. Гитлер запланировал нападение на Польшу в конце августа. Но он опасался войны на два фронта и стремился договориться либо со старшими союзниками Польши, либо о нейтралитете с СССР.
Великобритания и Франция надеялись избежать втягивания в войну, аналогичную Первой мировой. Для этого нужно было направить агрессию Германии на восток Но германская экспансия должна была быть контролируемой, направленной против СССР. Великобритания и Франция не желали отдавать восток Европы в безраздельное распоряжение Гитлера, чтобы это не привело к его неуправляемому усилению. В этих условиях Польша должна была играть роль инструмента «Антанты» на востоке Европы. В то же время Великобритания не исключала возможности договориться с Германией за счет Польши. Но Гитлер не мог согласиться на соглашение с Великобританией на условиях Чемберлена.
СССР стремился избежать военного столкновения с Германией, поддерживаемой Великобританией, Францией и Италией (что вытекало из мюнхенской политики). Для этого было необходимо либо договориться с Великобританией, Францией, Польшей и по возможности Румынией о совместных военных действиях против агрессора, либо договориться с Германией, направить ее агрессию против Великобритании и Франции.
Несмотря на то что Великобритания предпочитала сближение с Германией, а не СССР, СССР - с Францией, а не Германией, а Германия - с Великобританией, а не СССР, сближение постепенно шло в другом направлении. Все три силы стремились запугать партнера переговорами с его соперником и таким образом добиться уступок от него. Эти контакты, начинавшиеся по инициативе чиновников среднего звена, создавали возможности, которые только 11–19 августа 1939 г. привели к решению Сталина согласиться на инициативы Гитлера по сближению.
1 апреля пала Испанская Республика, что означало крах политики «Народного фронта», тесно связанной с политикой «коллективной безопасности».
1 апреля Гитлер обрушился в своей публичной речи на тех, кто «таскает каштаны из огня» чужими руками. Это было повторение образа из речи Сталина, но только в переводах на западноевропейские языки. Сталин осуждал тех, кто любит загребать жар чужими руками. Имелись в виду англичане и французы. Эту мысль доложили Гитлеру, и он решил использовать сталинский пассаж для шантажа Запада.
17 апреля СССР выдвинул контрпредложение: «Англия, Франция и СССР заключают между собой соглашение сроком на 5–10 лет со взаимным обязательством оказывать друг другу немедленно всяческую помощь, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств». Такая же помощь должна быть оказана «восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Черным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против этих государств».
17 апреля советский посол А. Мерекалов посетил статс - секретаря германского МИДа (первого заместителя Риббентропа) Э. Вайцзекера. Повод был вполне приличный: после захвата Чехословакии остался неурегулированный вопрос о советских военных заказах, которые были размещены на чешских заводах «Шкода». Теперь заводы стали немецкими. Будут ли немцы выполнять работу, за которую уплачены деньги? Вайцзекер ответил, что сейчас не лучший политический климат для решения подобных вопросов, но стороны высказались за улучшение отношений в будущем. По мнению немецкой исследовательницы И. Фляйшхауэр, Вайцзекер к этому времени уже проникся идеями Шнурре. Из его записи беседы «видно, что разговор умело направлял статс - секретарь, и что психологическое состояние Вайцзекера побудило придать этой беседе характер политического прорыва». Немецкий исследователь делает вывод: «откровения Вайцзекера в самом деле представляли собой первый официальный шаг по сближению с СССР».
3 мая нарком иностранных дел СССР М. Литвинов подал в отставку. Сталину был нужен нарком иностранных дел, менее склонный к сотрудничеству с Францией. После отставки Литвинова в НКИД произведены аресты (вспомним, что этот «след» выбивали и из Кольцова). В. Молотов совместил посты председателя Совнаркома и наркома иностранных дел. Замена Литвинова на Молотова была выбором Сталина в пользу большей свободы рук в маневрировании между Западом и Германией. СССР продолжал искать возможность заключить пакт с Великобританией и Францией, но из - за жесткости Молотова и его перегруженности другими делами переговоры не шли легче. Сталин надеялся, что Молотов будет более напорист в давлении на партнеров, чем Литвинов, и эта надежда оправдалась. Напористость Молотова быстрее привела к закономерному результату - переговоры зашли в тупик С обходительным Литвиновым движение в этом направлении шло бы медленнее.
5 мая к К. Шнурре зашел советник советского посольства Г. Астахов (опять по поводу «Шкоды» - немцы заявили о готовности выполнить советский заказ), и речь пошла о переменах в советском Наркомате иностранных дел. Шнурре докладывал: «Астахов коснулся смещения Литвинова и попытался, не задавая прямых вопросов, узнать, приведет ли это событие к изменению нашей позиции в отношении Советского Союза».
Беседы Астахова и Шнурре стали более частыми. Теперь было что обсудить - и «Шкоду», и большую политику. 17 мая Шнурре докладывал: «Астахов подробно объяснил, что в вопросах международной политики между Советской Россией и Германией нет противоречий и поэтому нет никаких причин для трений между двумя странами».
20 мая Молотов сказал германскому послу В. Шуленбургу, что для сближения двух стран отсутствует политическая основа (вернув немцам реплику Вайцзекера). В Берлине фразу сочли «загадочной».
23 мая на совещании военные заявили Гитлеру, что в случае одновременной войны с Великобританией, Францией и СССР Германия проиграет.
27 мая Великобритания и Франция ответили на советские предложения, согласившись на идею военного союза. Это охладило Москву к «немецкой игре». Казалось, что уже удалось напугать партнеров по «коллективной безопасности».
28 июня Шуленбург упомянул в разговоре с Молотовым, что сближение между странами одобряет сам Гитлер. Молотов сказал Шуленбургу, что похоже на то, будто Германия ведет с СССР политическую игру под предлогом хозяйственных переговоров. В Кремле помнили провал январской миссии Шнурре. Теперь руководители СССР требовали - экономические выгоды вперед. Молотов рассказывал об этой встрече: «У меня был недавно Шуленбург и тоже говорил о желательности улучшения отношений. Но ничего конкретного или внятного не захотел предложить».
29 июня Гитлер решил: «Русские должны быть информированы о том, что из их позиции мы сделали вывод, что они ставят вопрос о продолжении будущих переговоров в зависимость от принятия нами основ наших с ними экономических обсуждений в том их виде, как они были сформулированы в январе. Поскольку эта основа для нас является неприемлемой, мы в настоящее время не заинтересованы в возобновлении экономических переговоров с Россией». Гитлер, по словам Вайцзекера, «опасался, что из Москвы под громкий смех последует отказ», если предложить им сближение. «Сближение» кончилось, не начавшись. Однако этот этап «принюхивания» имел большое значение. Были созданы каналы, по которым можно было практически немедленно возобновить переговоры, не привлекая внимания «мировой общественности».
6–7 июня руководители Великобритании и Франции приняли за основу советский проект договора. Можно было начинать переговоры. Молотов пригласил прибыть на переговоры своих коллег Чемберлена и Даладье. Ради Гитлера они легко проделывали подобное путешествие. На худой конец хватило бы министров иностранных дел. Но Лондон и Париж ответили, что переговоры будут вести всего лишь послы.
Стало известно, что Польша «быть четвертым не хочет, не желая давать аргументы Гитлеру». Отказ Польши участвовать в соглашении исключал переброску советских войск к месту вероятной агрессии в начале будущей войны. В случае разгрома Польши СССР мог оказаться втянутым в войну на востоке Европы один на один с Германией. Как показал более поздний опыт германо - польской войны, Великобритания и Франция не были намерены оказывать восточному союзнику активную поддержку.
19 мая Чемберлен заявил в парламенте, что «скорее подаст в отставку, чем заключит союз с Советами».8 июня Галифакс заявил в парламенте, что Великобритания готова к переговорам и с Германией.
14 июня в Москву прибыл У. Стрэнг, начальник Центральноевропейского бюро МИД Великобритании, который был направлен как эксперт в помощь послу У. Сидсу. Но Стрэнг, представлявший Форрин оффис, выглядел как глава делегации. Так он и воспринимался Кремлем. Такой низкий уровень представителя британского МИДа оскорблял советскую сторону и убеждал в несерьезности намерений Великобритании.
12 июля Чемберлен признал, что СССР готов заключить договор. Это была проблема - договорились слишком быстро, так и не напугав переговорами Гитлера.
9 июля Молотов внес советское определение «косвенной агрессии». Это такая ситуация, при которой государство - «жертва» «соглашается под угрозой силы со стороны другой державы или без такой угрозы» произвести действие, «которое влечет за собой использование территории и сил этого государства для агрессии против него или против одной из договаривающихся сторон». Слова «косвенная агрессия» были взяты из английских гарантий Польше. Под косвенной агрессией понималось то, что Гитлер проделал с Чехией - он не напал на эту страну, а заставил ее капитулировать под угрозой нападения и спровоцировал отделение Словакии. Казалось бы, со стороны англичан не должно было последовать возражений по поводу термина «косвенная агрессия». Но определение Молотова было слишком широким и давало возможность оккупировать любую восточноевропейскую страну под предлогом германской угрозы. Однако для советских руководителей было важно, чтобы Прибалтийские государства не стали сателлитами Германии и не были использованы в качестве плацдарма для вторжения. Переговоры зашли в тупик В телеграмме своим полпредам в Париже и Лондоне Молотов назвал партнеров по переговорам «жуликами и мошенниками» и сделал пессимистический вывод: «Видимо, толку от всех этих бесконечных переговоров не будет».
18 июля Молотов дал команду возобновить консультации с немцами о заключении хозяйственного соглашения.
21 июля прибывший в Лондон на заседание Международного комитета по делам беженцев сотрудник Геринга X. Вольтат был приглашен на консультации с советником Чемберлена Г. Вильсоном и министром торговли Р. Хадсоном. План Вильсона, изложенный им Вольтату и германскому послу Дирксену 3 августа, предполагал заключение германо - британского пакта о ненападении, который поглощал бы систему гарантий, данную Великобританией странам Восточной Европы. Сферы интересов двух стран в Европе разграничивались бы, причем за Гитлером признавалась бы гегемония в Восточной и Юго - Восточной Европе. Предусматривались также соглашения об уровнях вооружений, урегулировании колониальных претензий Германии и предоставление ей крупного кредита. Вильсон считал, что «соглашение должно быть заключено между Германией и Англией; в случае, если было бы сочтено желательным, можно было бы, конечно, привлечь к нему Италию и Францию». Мюнхенский состав, новые горизонты. Когда Вольтат поинтересовался, насколько эти идеи разделяет Чемберлен, Вильсон предложил немецкому гостю пройти в соседний кабинет и получить подтверждение у самого премьера. Не имея полномочий на переговоры на столь высоком уровне, Вольтат отказался, но все услышанное передал в посольство и по начальству.
23 июля англичане и французы согласились на советское предложение одновременно вести переговоры по политическому соглашению и по военным вопросам. Разработку конкретного плана совместных военных действий против Германии Молотов считал более важным вопросом, чем даже определение косвенной агрессии. Если удастся согласовать план удара по Германии, то ее вторжение в Прибалтику вряд ли состоится.
В конце июля Шнурре получил инструкции вышестоящего начальства встретиться с советскими представителями и возобновить консультации об улучшении советско - германских отношений. Шнурре пригласил пообедать Астахова (в связи с отъездом Мерекалова он стал поверенным в делах СССР в Германии) и заместителя советского торгового представителя Е. Бабарина (представитель в это время тоже отдыхал). В неформальной обстановке ресторана Шнурре обрисовал этапы возможного сближения двух стран: возобновление экономического сотрудничества путем заключения кредитного и торгового договоров, затем «нормализация и улучшение политических отношений», включающая участие официальных лиц в культурных мероприятиях друг друга, затем заключение договора между двумя странами либо возвращение к договору о нейтралитете 1926 г., то есть к «раппальским» временам. Шнурре сформулировал принцип, который затем будут повторять его начальники: «Во всем районе от Черного моря до Балтийского моря и Дальнего Востока нет, по моему мнению, неразрешимых внешнеполитических проблем между нашими странами». К тому же, развивал свою мысль Шнурре, «есть один общий элемент в идеологии Италии, Германии и Советского Союза: противостояние капиталистическим демократиям… Коммунизм в Германии искоренен… Сталин отложил на неопределенный срок мировую революцию». Советские собеседники дипломатично не стали возражать. Они тоже не знали сталинских неопределенных сроков. Согласившись с необходимостью улучшения отношений, советские дипломаты уточнили, что из - за прежнего недоверия «ждать можно только постепенного изменения». Убеждая свое начальство в выгодности этой ситуации, Астахов предлагал «втянуть немцев в далеко идущие переговоры», чтобы «сохранять козырь, которым можно было бы в случае необходимости воспользоваться». Сначала Молотов осторожничал, телеграфировав Астахову: «Ограничившись выслушиванием заявлений Шнурре и обещанием, что передадите их в Москву, Вы поступили правильно». Но получить «козырь» в игре с Западом, а одновременно выторговать экономические выгоды у Германии было соблазнительно. И Молотов, посовещавшись со Сталиным, отправил новую телеграмму Астахову: «Между СССР и Германией, конечно, при улучшении экономических отношений, могут улучшиться и политические отношения. В этом смысле Шнурре, вообще говоря, прав… Если теперь немцы искренне меняют вехи и действительно хотят улучшить политические отношения с СССР, то они обязаны сказать нам, как они представляют конкретно это улучшение… Дело зависит здесь целиком от немцев. Всякое улучшение политических отношений между двумя странами мы, конечно же, приветствовали бы». Руководители СССР не питали симпатий к нацизму, но готовы были относиться к Германии так же, как к своим ненадежным партнерам на Западе Европы.
Астахова принял Риббентроп. Германский министр поставил перед советским представителем альтернативу: «Если Москва займет отрицательную позицию, мы будем знать, что происходит и как нам действовать. Если случится обратное, то от Балтийского до Черного моря не будет проблем, которые мы совместно не сможем разрешить между собой».
5 августа миссия союзников не торопясь села на пароход (не самолетом же лететь) и прибыла в СССР 11 августа. Куда торопиться? Состав военной делегации также не впечатлил советскую сторону, которая выставила на переговоры наркома обороны Ворошилова. Французов представлял бригадный генерал Ж. Думенк. Английскую делегацию возглавил адъютант короля и начальник военно - морской базы в Портсмуте адмирал Р. Драке, человек весьма далекий от вопросов стратегии, но зато резко критически настроенный в отношении СССР. Маршал авиации Ч. Барнет должен был компенсировать некомпетентность Дракса, но он мало что понимал в сухопутных операциях. Британская делегация получила инструкцию продвигаться медленно, пропуская вперед политические переговоры, и давать как можно меньше информации. Думенку рекомендовали действовать по обстоятельствам в контакте с англичанами, но тоже больше слушать, чем сообщать.
Военные переговоры в Москве, которые, как казалось Молотову, могли бы вытянуть из тупика политические переговоры с союзниками, зашли в тупик из - за проблемы прохода войск через Польшу. Как и в случае с политическими переговорами, в центре внимания оказался чехословацкий опыт. В 1938 г. СССР был готов оказать помощь жертве агрессии, но Красная армия не могла пройти на поле боя. Тогда Польша была частью прогерманской коалиции. Может быть, теперь все будет иначе? Нет, поляки твердо встали на защиту своих границ против СССР. Польский главнокомандующий Э. Рыдз - Смиглы заявил: «Независимо от последствий, ни одного дюйма польской территории никогда не будет разрешено занять русским войскам».«Военное совещание вскоре провалилось из - за отказа Польши и Румынии пропустить русские войска, - с печалью вспоминает У. Черчилль. - Позиция Польши была такова: «С немцами мы рискуем потерять свободу, а с русскими - нашу душу» (фраза маршала Рыдз - Смиглы). Ситуация с Польшей была крайне опасна для СССР. Следовала простая комбинация: Германия нападает на Польшу, наносит ей поражение. Великобритания, Франция и СССР объявляют войну Германии. После этого французы и англичане топчутся у германской оборонительной линии Зигфрида, а основные сражения развертываются на восточном фронте. После всех комбинаций умиротворения такая стратегическая ловушка представлялась наиболее вероятной. Собственно, Польша через месяц как раз в нее и попала.
11 августа Сталин, обсудив сложившуюся ситуацию на Политбюро, дал добро на усиление контактов с Германией. Ему нужно было стимулировать таким образом западных партнеров. Пусть союзники знают, что им следует торопиться.
14 августа Астахов сообщил Шнурре, что Молотов согласен обсудить и улучшение отношений, и даже судьбу Польши. Астахов подчеркнул, что «упор в его инструкциях сделан на слове «постепенно».
15 августа посол Шуленбург получил инструкцию Риббентропа предложить советской стороне принять в ближайшее время визит крупного руководителя Германии. Это предложение следовало зачитать Молотову, но не отдавать в руки. Если дело сорвется, противник не должен получить бумаг.
Выслушав это предложение, Молотов согласился, что быстрота в этом вопросе нужна.
17 августа Молотов заявил Шуленбургу: «Советское правительство принимает к сведению заявление германского правительства о его действительном желании улучшить политические отношения между Германией и СССР…» Но дальше следовало перечисление прошлых обид. Однако «раз уж теперь германское правительство меняет свою прежнюю политику», то оно должно сначала доказать серьезность своих намерений и заключить экономические договоры: выделение Советскому Союзу кредита в 200 миллионов марок на семь лет (в 1946 г. о нем никто и не вспомнит), поставки ценного оборудования. Сначала - договоры, потом - все остальное. А вот следующим шагом можно заключить пакт о ненападении или подтвердить старый договор о нейтралитете 1926 г. И, наконец, самое вкусное: «с одновременным подписанием протокола, который определит интересы подписывающихся сторон в том или ином вопросе внешней политики и который явится неотъемлемой частью пакта». В этом протоколе можно оговорить все, вплоть до отношения к Польше, ради чего немцы и городили весь огород. До запланированного германского нападения на Польшу оставалось менее двух недель. Но о разделе сфер влияния и секретности протокола речь не шла.
Несмотря на прохладный и высокомерный тон советского заявления, лед продолжал таять. Молотов был доволен предложением немцев прислать не мелкого чиновника, как англичане, а министра.
Сам министр тут же послал Шуленбурга к Молотову снова, на этот раз - с проектом пакта, простым до примитивности: «Германское государство и СССР обязуются ни при каких обстоятельствах не прибегать к войне и воздерживаться от всякого насилия в отношении друг друга». Второй пункт предусматривал немедленное вступление в действие пакта и его долгую жизнь - 25 лет. СССР и Германия не должны были воевать до 1964 г. В специальном протоколе (о секретности речь не шла) Риббентроп предлагал провести «согласование сфер интересов на Балтике, проблемы прибалтийских государств» и т. д. Так впервые из уст Риббентропа прозвучала тема «разграничения сфер интересов» (формула, заимствованная у Г. Вильсона). Но пока совершенно неконкретно.
Явившись к Молотову, Шуленбург получил очередной ответ: если экономические соглашения будут подписаны сегодня, то Риббентроп может приехать через неделю - 26 или 27 августа. Это было поздновато для немцев - как раз на эти дни они планировали напасть на Польшу. К тому же Молотова удивил по - дилетантски составленный проект пакта. Советские государственные деятели, которые уже далеко ушли от революционной юности, привыкли работать более солидно. Они предложили немцам взять за основу один из уже заключенных пактов и составить проект как положено, с несколькими статьями, принятыми дипломатическим оборотами. На предложение Шуленбурга передвинуть сроки визита Риббентропа «Молотов возразил, что пока даже первая ступень - завершение экономических переговоров - не пройдена». Было часа три дня 19 августа 1939 г.
Прошло полчаса, и Шуленбурга вызвали к Молотову опять. Явно что - то произошло. Оказывается, после встречи с послом Молотов имел возможность сделать доклад «советскому правительству». Вероятно, речь идет не только о Сталине, но и о Политбюро, с членами которого Сталин обсуждал новую ситуацию: западные партнеры продолжают играть в умиротворение и водить СССР за нос, а нацисты предлагают прочный мир и почти союз. Далее тянуть невозможно, вот - вот нацистская Германия нападет на Польшу. Пора как - то определяться.
На второй встрече с Молотовым 19 августа Шуленбург получил проект пакта о ненападении, составленный по всем правилам дипломатической науки. Одного только там не было - обычного для «литвиновских» пактов указания, что документ теряет силу в случае агрессии одной из сторон против третьего государства. Сталин и Молотов прекрасно понимали, зачем Гитлеру пакт. Но они знали также, что Великобритания и Франция толкали Гитлера на восток, что они сдали Гитлеру своего союзника Чехословакию и что Польша еще недавно обсуждала совместные действия с Германией против СССР.
Тем же вечером советские дипломаты получили команду не тормозить экономические переговоры.
В ночь на 20 августа торгово - кредитное соглашение было подписано. СССР получал 200 миллионов марок, на которые мог покупать германское оборудование, а долги гасить поставками сырья и продовольствия.
20 августа Гитлер, рискуя своим престижем, направил Сталину личное послание, чтобы подтолкнуть нового партнера принять Риббентропа 22 или 23 августа. В своем письме Гитлер принимал советский проект пакта и предупреждал коллегу о близящемся столкновении Германии и Польши - времени оставалось мало.
Если бы Сталин отверг сближение, в запасе у Гитлера был другой вариант внешнеполитической стратегии.
«21 августа Лондону было предложено принять 23 августа для переговоров Геринга, а Москве - Риббентропа для подписания пакта о ненападении. И СССР, и Англия ответили согласием», - пишет историк М.И. Мельтюхов. Гитлер выбрал СССР, отменив полет Геринга 22 августа (в Лондоне об этой неприятности стало известно лишь после подписания советско - германского пакта).
Получив письмо Гитлера, Сталин отдал команду Ворошилову, и тот 21 августа зачитал западным военным миссиям заявление, в котором говорилось, что переговоры могут быть возобновлены, как только будет решен вопрос о пропуске войск через территорию Польши и Румынии.
Поскольку Польша своим несогласием на проход войск заблокировала военные переговоры в Москве, заключение англо - франко - советского союза в ближайшее время стало невозможным.
21 августа Сталин поблагодарил Гитлера за письмо, выразил надежду, что пакт станет «поворотным пунктом в улучшении политических отношений между нашими странами», и согласился на прибытие Риббентропа 23 августа. Этому дню суждено было стать историческим.
Когда Гитлер узнал, что Риббентроп может ехать в Москву 23 августа, он воскликнул: «Это стопроцентная победа! И хотя я никогда этого не делаю, теперь я выпью бутылку шампанского!»
Гитлер говорил 22 августа, что теперь боится только одного: что «в последний момент какая - нибудь сволочь предложит план посредничества». Имелся в виду Чемберлен.
Если рассмотреть историю дипломатической игры конца 1938 г. - 1939 г. «пошагово», то очевидно, что три европейских центра - Германия, СССР и Антанта - оказались на равном удалении друг от друга. Каждая из сторон пыталась решить свои задачи, используя одну из сторон против другой. Расчет англичан строился на том, что Гитлер может договориться с Великобританией и не может с СССР, расчет французов - на том, что Сталин может договориться с Великобританией и Францией, но не с Гитлером. Расчет Гитлера делался на то, что Запад не решится на войну, и поэтому важнее договоренность со Сталиным. Если в конце 1938 г. - первой половине 1939 г. предложения немецких чиновников начать сближение с СССР не получали достаточного хода, то в июле Германия стала упорно добиваться заключения советско - германского пакта. Расчет Сталина строился на противоречиях между двумя группами империалистов. Заключить соглашение можно с теми, кто больше даст для СССР. Сталин прекрасно знал, какова альтернатива советско - германскому пакту. Англо - германский пакт.
Как делить Европу?
Пакт Молотова - Риббентропа не красит политическую биографию Сталина. Гитлер - враг человечества, а Сталин делит с ним Европу. Нехорошо. Идеальное событие для мифотворчества. Сталин, стало быть, является сообщникам Гитлера в развязывании Второй мировой войны. Даже в учебниках сейчас можно прочитать, что секретные протоколы предусматривали раздел Польши между Германией и СССР, захват Советским Союзом стран Прибалтики. Однако эта версия нуждается, мягко говоря, в уточнении.
23 августа, прилетев в Москву, Риббентроп встретил прохладный прием, но на очень высоком уровне. В переговорах участвовал лично Сталин, который не поддерживал разговоры о «духе братства» двух народов, а деловито торговался.
Советская сторона приняла немецкие поправки к проекту пакта, кроме помпезной преамбулы о дружбе.
В окончательном виде пакт предусматривал:
«Обе Договаривающиеся Стороны обязуются воздерживаться от всякого насилия, от всякого агрессивного действия и всякого нападения в отношении друг друга, как отдельно, так и совместно с другими державами».
«В случае, если одна из Договаривающихся Сторон окажется объектом военных действий со стороны третьей державы, Другая Договаривающаяся Сторона не будет поддерживать ни в какой форме эту державу». Немцы поправили советский проект так, чтобы было не важно, кто стал инициатором войны.
Статья 3 предусматривала взаимные консультации по вопросам, представляющим взаимный интерес. Статья 4 фактически аннулировала Антикоминтерновский пакт: «Ни одна из Договаривающихся Сторон не будет участвовать в какой - нибудь группировке держав, которая прямо или косвенно направлена против другой стороны». После этого Антикоминтерновский пакт пришлось заменять Тройственным пактом, который был заключен в 1940 г. Но и военная конвенция СССР с Великобританией и Францией стала невозможной.
Статья 5 предусматривала комиссии для урегулирования споров и разногласий. По настоянию немцев была вписана формулировка о «дружественном» обмене мнениями. По предложению немцев договор заключался на 10 лет и должен был вступить в действие немедленно. Как видим, ничего криминального. Этот пакт был ратифицирован, вступил в силу и имел юридические последствия - до 22 июня 1941 г.
Затем стороны занялись разделом сфер влияния. Риббентроп предложил линию к западу от линии Керзона (объявленную в 1919 г. границу этнической Польши), за которую германские войска не намерены заходить в случае войны. Территория восточнее этой линии была признана сферой интересов СССР. Риббентроп предложил СССР распоряжаться судьбой Финляндии и Бессарабии. Прибалтику было решено поделить на сферы интересов: Эстонию (наиболее опасное направление возможного удара по Ленинграду) - Советскому Союзу, Литву - Германии. По поводу Латвии разгорелся спор. Риббентроп пытался «отбить» в немецкую сферу влияния Либаву и Виндаву, но эти порты были нужны Советскому Союзу, и Сталин знал, что соглашение Гитлеру дороже, чем два порта и вся Латвия в придачу. И так советская сфера влияния была меньше, чем владения Российской империи. Гитлер не стал упрямиться и отдал Латвию, сообщив свое решение Риббентропу в Москву.
Впрочем, если бы Сталин настаивал на других требованиях, Гитлер был готов уступать «вплоть до Константинополя и проливов».
Секретный протокол предусматривал:
«1. В случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих прибалтийским государствам (Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве), северная граница Литвы будет являться чертой, разделяющей сферы влияния Германии и СССР. В этой связи заинтересованность Литвы в районе Вильно признана обеими сторонами». Из этой фразы следует, что речь не идет о ликвидации государственности перечисленных стран.
«2. В случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих Польскому государству, сферы влияния Германии и СССР будут разграничены примерно по линии рек Нарев, Висла и Сан.
Вопрос о том, желательно ли в интересах обеих Сторон сохранение независимости Польского государства, и о границах такого государства будет окончательно решен лишь ходом будущих политических событий.
В любом случае оба Правительства разрешат этот вопрос путем дружеского согласия». И здесь еще не говорится о полной ликвидации Польского государства.
Уступки Германии на Балканах ограничивались возвращением СССР Бессарабии, которую он и так считал незаконно оккупированной Румынией.
«3. Касательно Юго - Восточной Европы Советская сторона указала на свою заинтересованность в Бессарабии. Германская сторона ясно заявила о полной политической незаинтересованности в этих территориях».
После подписания документов с плеч участников переговоров свалилась гора - срыв встречи означал бы стратегический провал для обеих сторон. Разговор пошел гораздо дружелюбнее.
В ходе беседы с Риббентропом «Сталин и Молотов враждебно комментировали манеру поведения британской военной миссии в Москве, которая так и не высказала советскому правительству, чего же она в действительности хочет». Риббентроп, поддержав ценную для него антианглийскую тему, сказал, что «Англия слаба и хочет, чтобы другие поддерживали ее высокомерные претензии на мировое господство. Господин Сталин живо согласился с этим… Англия еще господствует в мире… благодаря глупости других стран, которые всегда давали себя обманывать. Смешно, например, что всего несколько сотен британцев правят Индией… Сталин далее выразил мнение, что Англия, несмотря на слабость, будет вести войну ловко и упрямо».
Беседуя с Риббентропом, Сталин сказал, что «есть предел его терпению в отношении японских провокаций. Если Япония хочет войны, она может ее получить». Это был сигнал для Токио, и там он был услышан, тем более что вкупе с разгромом 6–й японской армии под Халхин - Голом слова Сталина звучали особенно убедительно. Допустившее операцию командование Квантунской армии было смещено.
Риббентроп заявил, что «Антикоминтерновский пакт был в общем - то направлен не против Советского Союза, а против западных демократий». Он даже пошутил: «Сталин еще присоединится к Антикоминтерновскому пакту». Это был зондаж. Через год такая возможность будет обсуждаться более серьезно.
Важную роль играли и тосты на банкете по поводу успешного проведения мероприятия. Сталин сказал: «Я знаю, как сильно германская нация любит своего вождя, и поэтому мне хочется выпить за его здоровье». Молотов и Риббентроп пили за Сталина, причем советский премьер специально подчеркнул, что нынешнее изменение международной обстановки началось с речи Сталина на съезде, «которую в Германии правильно поняли». Молотов затем развивал эту мысль: «Т. Сталин бил в самую точку, разоблачая происки западноевропейских политиков, стремящихся столкнуть лбами Германию и Советский Союз». Теперь, когда дело было сделано, можно было в порядке восхваления Вождя таким образом интерпретировать пассаж сталинской речи о межимпериалистических противоречиях. Во время беседы Сталин показал Риббентропу, что прекрасно осведомлен о германо - британских переговорах. Когда министр упомянул об очередном зондаже англичан, Сталин произнес: «Речь, видимо, идет о письме Чемберлена, которое посол Гендерсон 23 августа вручил в Оберзальцберге фюреру».
Советско - германский пакт о ненападении, известный как Пакт Молотова - Риббентропа, был подписан в ночь на 24 августа 1939 г. (официальной датой его подписания считается день начала переговоров - 23 августа).
Эта дата стала одной из рубежных в мировой истории, и споры о Пакте разделяют историков, да и образованных людей вообще, идеологическими барьерами. Для одних Пакт - необходимая мера защиты страны от гитлеровского нападения: «Советско - германский договор о ненападении содействовал укреплению безопасности не только у западных границ СССР, но привел к стабилизации обстановки и на восточных рубежах страны». Намеренно цитирую монографию, которая вышла не в 1947 и не в 1977, а в 1997 году.
Для других Пакт - преступление, которое обрекло народы Европы на раздел между двумя тоталитарными режимами. По типичной оценке, высказанной С.З. Случем, Пакт «предоставлял агрессору полную свободу действий», а в секретном протоколе «зафиксировал договоренность двух агрессивных государств о территориально - политическом переустройстве и разделе сфер интересов в Восточной Европе, первой жертвой которой и должна была стать Польша».
Подводя итог заключению Пакта между СССР и Германией, Черчилль утверждает, что «только тоталитарный деспотизм в обеих странах мог решиться на такой одиозный противоестественный акт». Политик здесь явно возобладал над историком, что часто случается в повествовании Черчилля. Он «забыл», что всего годом ранее государства Запада, которые Черчилль вовсе не считал тоталитарными и деспотичными, пошли в Мюнхене на еще более «одиозный и противоестественный акт».
Сегодня, в начале XXI века, уже можно выйти из плена идеологических сражений середины столетия и взглянуть на предвоенный период более спокойным взглядом. Как мы судим о наполеоновских войнах, которые не мешали развитию советско - французских отношений во второй половине XX века. Это было в прошлом веке. Спокойный взгляд поможет точнее оценить логику событий, что необходимо, дабы не повторять историю как новую трагедию.
Прежде всего возникает вопрос: предопределял ли Пакт раздел Восточной Европы? И. Фляйшхауэр с присущей ей научной дотошностью предлагает проводить «различие между законной заинтересованностью советской стороны в достижении (оборонительного) соглашения о ненападении, с одной стороны, и фактическим вступлением в (наступательный по своим последствиям) союз с целью раздела (военными средствами) сфер политического влияния - с другой». Если разделять эти понятия, то на первое Сталин согласился 19 августа (за четыре дня до подписания пакта), а на второе - уже после начала германо - польской войны, когда выяснилось, что Великобритания и Франция не оказали действенной помощи союзной Польше, обрекая ее на разгром. Это была уже новая ситуация по сравнению с 23 августа. Заключая пакт с Германией, Сталин должен был принимать в расчет разные возможности, которые вытекали из него. Могло состояться германо - польское соглашение под давлением Великобритании и Франции, новый Мюнхен уже с участием СССР. После нападения Германии на Польшу могло начаться эффективное наступление на западном фронте в момент нападения немцев на Польшу, которое оттянуло бы силы Гитлера на запад и спасло поляков от быстрого разгрома. Каждый из этих вариантов был выгоднее СССР, чем ситуация июля и тем более марта 1939 г., и она совершенно не исключалась Пактом.
Исходя из многовариантности событий, М.И. Мельтюхов считает: «Что касается секретного протокола к советско - германскому пакту, то этот документ также носит достаточно аморфный характер. В нем не зафиксированы какие - либо антипольские соглашения сторон… Как видим, все «антипольское» содержание документа состоит из бесконечных оговорок - «если бы да кабы» и абстрактных понятий «сферы интересов», «территориально - политическое переустройство». В любом случае никаких реальных территориальных изменений или оккупации «сфер интересов» советско - германский договор не предусматривал». Это, конечно, неверно. Антипольские соглашения зафиксированы хотя бы тем, что по территории Польши проводились разграничительные линии. Но можно согласиться с М.И. Мельтюховым, что в неконкретности - принципиальное отличие советско - германского пакта от мюнхенского. Но понятие «сфера интересов» означало использование СССР методов колониальной дипломатии, привычных для Великобритании, Франции и Германии. Верно, что Пакт оставлял Гитлеру возможность как для военных, так и для «мюнхенских» решений. Но все эти решения (в том числе и те, что могли быть предприняты вместе с СССР и Великобританией) являлись антипольскими. Пакт закрывал возможность германо - польского сближения за счет СССР. Но этим он делал неизбежным сокращение территории Речи Посполитой, «территориально - политическое переустройство», которое никак не соответствовало ее интересам.
Пытаясь защитить СССР от обвинений в агрессивных намерениях, В.Я. Сиполс утверждает: «ни на какую сферу интересов в Польше СССР не претендовал». Вот тебе раз! Но это же прямо записано в протоколе. По версии В.Я. Сиполса, Сталин был вынужден принять нацистские формулировки, потому что не было времени их переделывать. Как мы видели, участникам переговоров хватило времени не только на то, чтобы согласовать многочисленные формулировки, но и чтобы основательно поторговаться по поводу сфер интересов, на которые «не претендовал» СССР.
С самого начала существования большевистской диктатуры она, как и всякая бюрократическая диктатура, была озабочена расширением своей «сферы влияния», даже если эта сфера распространялась на формально независимую Монголию или территорию Китая или Испании, занятую ненадежными союзниками. В этом отношении СССР отличался от Великобритании меньшим размахом, а от Германии - меньшим цинизмом. Но и то и другое постепенно приходило по мере роста военно - индустриальной мощи коммунистической бюрократии. Пакт позволил СССР войти в круг «великих держав», распоряжавшихся судьбами Европы.
Была ли альтернатива Пакту и в чем она конкретно заключалась? Альтернативы в истории есть практически всегда. Но не все они ведут к лучшим последствиям.
Советские державники настаивают на безальтернативности Пакта. Либерально - западническая литература доказывает возможность продолжения переговоров об англо - франко - советском союзе. Как мы видели, успех этих переговоров был невозможен в дни, оставшиеся до намеченного Гитлером нападения на Польшу. Чемберлен, по сути, заблокировал сближение с СССР.
М.И. Семиряга предлагает целых три альтернативы Пакту. Первый путь: затягивание переговоров с Германией при продолжении переговоров с англичанами и французами. Мы видели, что это было чревато прежде всего англо - германской договоренностью или вовлечением СССР в германо - польское столкновение без возможности оказать Польше эффективную помощь в первые дни войны (а затем это вталкивало СССР в описанную выше стратегическую ловушку). Второй путь: если Великобритания, Франция и Польша так и не пошли бы на разумный компромисс с СССР, все же заключить договор с Германией, включив в него право аннулировать договор в случае агрессии Германии против третьей страны. Но при чем тут «если»? Польша свою позицию менять не собиралась. Следовательно, предлагаются переговоры с Германией на неприемлемых для нее условиях (зачем Гитлеру пакт, который будет разорван 1 сентября?). Это - тот же первый путь «затягивания». Оба первых пути выводят на третий путь - ни с кем договоров не заключать. В этом случае, по мнению М.И. Семиряги, «Советский Союз сохранял бы подлинно нейтральный статус, выигрывая максимально возможное время для лучшей подготовки к будущей неизбежной войне». Эта логика поразительно напоминает оправдания советских идеологов по поводу Пакта. Он помогал оттягивать войну. Только вариант Семиряги очевидно слабее, поскольку оставляет широкие возможности для антисоветского англо - германского сближения за счет СССР, нового Мюнхена и с разворотом всей силы германской агрессии на восток. Впрочем, сам М.И. Семиряга перечеркивает все свои три альтернативы Пакту таким заявлением: «Конечно, рассчитывать на подобные альтернативные решения можно было только в случае уверенности в том, что Германия при отсутствии договора с СССР не нападет на Польшу». Очевидно, что никто таких гарантий дать не мог. Но если бы Германия не напала на Польшу, она могла договориться с Западом, что для СССР было бы не лучше. Таким образом, рассуждения М.И. Семиряги в поддержку «альтернатив» скорее убеждают в оправданности Пакта.
Альтернатива подписанию Пакта была. Но, как мы видели, это было не заключение англо - франко - советского союза. До нападения Германии на Польшу шансов на это не было. А после нападения СССР было невыгодно вступать в войну, которая начинается с поражения одного из союзников. СССР мог остаться нейтральным и не принять участия в разделе Польши. Это означало возвращение к внешнеполитической ситуации 1927–1933 гг. и конца 1938 г., уход в глухую оборону в ожидании, когда столкновение «империалистических хищников» приведет к революциям. Но в первые годы войны ничего, способствующего революциям, не происходило. Поэтому стратегия «глухой обороны» была весьма рискованной. Выбор времени удара по СССР оставался за противником. Момент начала советско - германской войны удалось бы отодвинуть на несколько лет - пока Гитлер не расправится с Францией и Великобританией. А затем СССР остался бы один на один с объединенной Гитлером фашистской Европой и Японией, опирающейся на ресурсы Китая и Индии.
Сталин предпочел другой вариант, вытекавший из традиционной европейской политики, - участие в разделах, усиление своих стратегических позиций перед будущим столкновением. Специфика XX века заключалась в том, что борьба велась не просто за польское или даже французское наследство, а за наследство глобального рынка и глобальной системы колониального господства европейских держав. Судьба всего мира была ставкой в борьбе нескольких бюрократий, усилившихся в результате выхода индустриального общества на государственно - монополистический уровень развития.
Предопределял ли Пакт начало войны в Европе?
И Муссолини, и Вайцзекер, и Шуленбург считали, что Пакт поможет достичь нового Мюнхена. Теперь - то англичане станут сговорчивее. И полякам не на что надеяться. По свидетельству Вайцзекера, после Пакта даже Гитлер «полагает, что поляки уступят, и снова говорит о поэтапном решении. После первого этапа, считает он, англичане откажут полякам в поддержке». Но фашистские руководители недооценивали самоуверенность польских политиков. Посол в Париже Ю. Лукасевич утверждал: «Не немцы, а поляки ворвутся в глубь Германии в первые же дни войны!»
Современные авторы не перестают спорить об ответственности СССР за начало войны. Но очень часто высказывания авторов больше говорят о них, чем о ситуации 1939 г. Утверждения о том, что «СССР стремился предотвратить Вторую мировую войну», столь же продиктованы идеологией авторов, как и утверждение, будто «Сталин начал Вторую мировую войну». Первое утверждение совершенно игнорирует коммунистическую идеологию, которой был лично привержен Сталин, Для него война между империалистами была положительным фактором, так как ослабляла противника. Важно, чтобы СССР не был втянут в войну до тех пор, пока империалисты не ослабят друг друга. Уже на XVIII съезде преспокойно говорилось, что новая мировая война уже идет. В то же время Сталин (в отличие от Чемберлена) отлично понимал опасность гитлеровской экспансии и предпочитал до августа 1939 г. сдерживать ее всеми возможными методами, включая силовые. Когда действия героев Мюнхена показали Сталину, что предотвратить захват Гитлером Польши не удастся, лидер СССР предпочел отгородиться от гитлеровской экспансии хотя бы на время. А будет за пределами его сферы влияния война или нет - дело Гитлера и Чемберлена. Гитлер и Чемберлен предпочли войну, что не огорчило Сталина, хотя он и не был инициатором этого их решения. Нужно было вырабатывать свою стратегию в условиях неизбежной перспективы столкновения с Гитлером.
Великобритания и Германия продолжали искать мира с Германией не только после Пакта Молотова - Риббентропа, но и после того, как 3 сентября объявили войну Германии. Этим объясняется обман ими польских союзников. Обещав, что вот - вот начнется англо - французское наступление, которое сокрушит Германию, французы ограничились маневрами и укрылись за линией Мажино. Французы и англичане слишком ценили жизни своих соотечественников, чтобы подвергать их опасности.
Удар в спину или освободительный поход?
Мы знаем, что 17 сентября СССР вмешался в германо - польскую войну. Поляки отражали удар гитлеровской агрессии, а Красная армия ударила в тыл Войску польскому. Именно это предопределило победу Гитлера. Совершился «четвертый раздел Польши».
На это отвечают: ничего страшного. Все в порядке вещей. Никакой агрессии СССР против Польши не было. Был «освободительный поход», сиречь «миротворческая операция».
Однако Сталин придавал большое значение тому, чтобы при этом не вмешаться во Вторую мировую войну. Более того, немцы не были уверены в том, что советское вторжение в Польшу состоится, так как оно не было прямо предусмотрено Пактом Молотова - Риббентропа, а только подразумевалось.
3 сентября Риббентроп приказал Шуленбургу сообщить Молотову: «понятно, что по военным соображениям нам придется затем действовать против тех польских военных сил, которые к тому времени будут находиться на польских территориях, входящих в русскую сферу влияния». Было важно выяснить, «не посчитает ли Советский Союз желательным, чтобы русская армия выступила в настоящий момент против польских сил в русской сфере влияния и, со своей стороны, оккупировала эту территорию». Для Германии удар СССР по Польше в первую неделю войны был крайне важен. Это могло втянуть СССР в войну против Великобритании и Франции, а одновременно лишить Польшу надежд на длительное сопротивление. В условиях советского вторжения союзники не станут атаковать линию Зигфрида, и в крайнем случае можно будет быстро перебросить части вермахта из Польши на запад, уступив русским честь штурмовать Варшаву. Риббентроп еще не знал, что союзники Польши и так не предпримут попыток помочь ей, и Германии нечего бояться.
Однако Сталин не торопился получить свой кусок Речи Посполитой и воссоединить таким образом Белоруссию и Украину.
7 сентября в беседе с деятелями Коминтерна Сталин охарактеризовал начавшееся столкновение как войну двух групп империалистических держав. О Польше Сталин говорил как о фашистском государстве, которое ничем не лучше напавшей на него Германии. Отсюда вывод: «Что плохого было бы, что если бы в результате разгрома Польши мы распространили социалистическую систему на новые территории и население». Коминтерновцам предстояло не только активизировать борьбу против западных правительств, но быть готовыми в свое время усилить борьбу и с нацистами. «Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга… Гитлер, сам того не подозревая, расстраивает и подрывает капиталистическую систему».
Чтобы не втянуться в войну двух блоков на стороне Германии, Сталин решил пока выжидать, ссылаясь на неготовность Красной армии: «Красная армия рассчитывала на несколько недель, которые теперь сократились до нескольких дней», - объяснял Молотов Шуленбургу промедление с вводом советских войск в «сферу интересов СССР». В действительности с введением 1 сентября закона о всеобщей воинской повинности СССР мог проводить неограниченную мобилизацию. 6 сентября в западных военных округах было призвано 2,6 миллиона человек. Сосредоточение советских войск было назначено на 11 сентября.
Пока не было ясности с позицией СССР, германское командование рассматривало вариант создания в советской сфере влияния марионеточного украинского государства с помощью ОУН.
В СССР тоже собирались разыграть украинскую карту (вместе с белорусской), причем в обидном для Германии ключе. Молотов говорил Шуленбургу: советское правительство намеревается заявить, «что Польша разваливается на куски и что вследствие этого Советский Союз должен прийти на помощь украинцам и белорусам, которым «угрожает» Германия. Этот предлог представит интервенцию Советского Союза благовидной в глазах масс и даст возможность Советскому Союзу не выглядеть агрессором». Получалось, что СССР все же считает Германию агрессором. Под давлением немцев утверждение об угрозе с их стороны пришлось заменить пацифистским тезисом об угрозе войны для мирного населения Украины и Белоруссии.
Когда все было готово для удара с востока, 14 сентября «Правда» выступила с программной статьей о причинах поражения Польши, где разоблачала угне - тательскую политику польского руководства в отношении национальных меньшинств. И вывод: «Многонациональное государство, не скрепленное узами дружбы и равенства населяющих ее народов, а наоборот, основанное на угнетении и неравноправии национальных меньшинств, не может представлять крепкой военной силы».
Впоследствии официальная пропаганда объявит последнюю советско - польскую войну «мирным освободительным походом». Но в войсках, которые готовились к «мирному походу», никаких иллюзий не было - предстояла «революционная, справедливая война».
16 сентября немецкие клещи замкнулись у Бреста, Польша потерпела поражение. В это же время было заключено советско - японское соглашение об урегулировании пограничного спора на Халхин - Голе. Теперь Сталин решил, что настал час получить «свою часть» Речи Посполитой. 7 сентября армия СССР перешла границу. Польскому послу в Москве была вручена нота с официальным объяснением советских действий: «Варшава как столица Польши не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни. Это значит, что польское государство и его правительство фактически перестали существовать». В действительности правительство продолжало жить и работать в Коломые близ румынской границы. Использовались аргументы, введенные в дипломатический оборот Чемберленом после распада Чехословакии. Если государство распалось, то и договоры с ним не действуют: «Тем самым прекратили свое действие договора, заключенные между СССР и Польшей». Это был главный тезис, ради которого нужно было сообщать об «исчезновении» польского правительства. Далее вступали в силу ключевые для советской внешнеполитической пропаганды мотивы безопасности: «Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам». Это означало, что СССР выходил из режима нейтралитета, то есть, по сути, вступал в войну. «Советское правительство не может также безразлично относиться к тому, чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, остались беззащитными». «Ввиду такой обстановки советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии». Это был важный поворот в советской идеологии, который стал новым этапом в длительной эволюции от интернациональных к национальным приоритетам. Если раньше СССР планировал «освобождать» и «защищать» все народы, то теперь - только те, которые уже имели свои территориальные образования в составе СССР. Этот акцент не вписывается в миф о том, что Сталин стремился прежде всего восстановить Российскую империю. Сталину важно взять населенную украинцами Галицию, которая не входила в Российскую империю, но он с легкостью откажется от собственно польских земель, которые прежде были частью Российской империи. Сталин не стал от этого большим националистом, а руководствовался прагматическими соображениями. Разделенные народы являются источниками конфликтов. Так что их лучше освобождать целиком (в чем полякам предстоит убедиться в 1944–1945 гг.). В 1939 г. идеологический переход происходил постепенно, тем более что часть территорий, населенных преимущественно поляками, оставалась в советской сфере влияния: «Одновременно советское правительство намерено принять все меры к тому, чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью».
Выступая по радио, Молотов рассуждал еще резче: «Польские правящие круги обанкротились… население Польши брошено его незадачливыми руководителями на произвол судьбы».
В Польшу входила советская группировка - 617 тыс. солдат и 4736 танков. Затем она была увеличена до 2,4 миллиона человек при 6096 танках. Такая армия могла противостоять не только полякам, но, в случае чего - и немцам.
«Политическое и военное руководство Польши никак не ожидало открытого военного вмешательства СССР». Некоторое время даже было непонятно, на чьей стороне собираются действовать советские войска - танковые колонны шли походным порядком, танкисты сидели на башнях с открытыми люками, приветствовали население.
Рыдз - Смиглы отдал приказ: «Советы вторглись. Приказываю осуществить отход в Румынию и Венгрию кратчайшими путями. С Советами боевых действий не вести, только в случае попытки с их стороны разоружения наших частей. Задача для Варшавы и Модлина, которые должны защищаться от немцев, без изменений. Части, к расположению которых подошли Советы, должны вести с ними переговоры с целью выхода гарнизонов в Румынию или Венгрию».
Генерал В. Андерс считал, что Красная армия ударила, «когда мы могли бы еще сопротивляться некоторое время и дать союзникам возможность ударить на открытые границы Германии». Эта точка зрения стала в Польше практически официальной. Отвечая ее сторонникам, российский историк М.И. Мельтюхов пишет: «Особенно «убедительно» звучат утверждения относительно намерений западных союзников Польши, которые палец о палец не ударили, чтобы помочь ей даже тогда, когда Войско польское еще представляло собой значительную силу, что уж говорить о середине сентября, когда польский фронт рухнул?.. К 17 сентября вермахт не только разгромил основные группировки Войска польского, но и окружил практически все боеспособные части… Конечно, не вступи в Польшу Красная армия, немцам потребовалось бы какое - то время для занятия ее восточных воеводств, но никакого реального устойчивого фронта там возникнуть не могло», - считает М.И. Мельтюхов.
Могли ли поляки устоять? В итоге, конечно, нет. Но фронт на юго - западе страны, который замыслил Рыдз - Смиглы, могли бы создать. Это имело бы большое значение, если бы союзники все же ударили по немцам. Но, как сегодня известно, они не собирались этого делать. Поэтому Польша была обречена в любом случае.
Но в сентябре 1939 г. польское руководство не знало об обреченности своей борьбы. Поэтому советский удар окончательно разрушил обманчивые надежды на длительное сопротивление и вызвал такую горечь у непосредственных участников событий.
Дальнейшее сопротивление Польши стало бессмысленным. Поздно вечером 17 сентября польское правительство покинуло страну.
Белорусский и Украинский фронты, охватывая территорию востока Речи Посполитой с севера и юга, встретили несоизмеримо меньшее, чем немцы, сопротивление слабых польских сил, еще оставшихся в этом регионе. Группа «Полесье» предпочла уклониться от столкновения и ушла на Запад. Там - настоящая, хотя и безнадежная, война. Здесь - непонятно что и тоже без шансов на успех.
Лишь в нескольких местах произошли серьезные столкновения - под Вильно, Гродно, Кожан - Городком, Красне, Сутковице (где красным противостоял генерал В. Андерс - будущий командующий союзной СССР польской армией, сражавшейся на стороне англичан). Львов оказался под ударом двух армий - немецкой и советской. Между ними обнаружилось явное соперничество. Дошло до того, что советские войска 19 сентября оказались под перекрестным огнем поляков и немцев. Немцы объяснили это недоразумением. 20 сентября немецкое командование отдало приказ отвести войска от Львова, находившегося в советской сфере влияния, но немецкие офицеры до последнего уговаривали поляков: «Если сдадите Львов нам - останетесь в Европе, если сдадитесь большевикам - станете навсегда Азией».
В городе Брест, хотя он находился в советской сфере, но который заняли немцы, при смене немецких войск на советские был проведен парад этих двух армий.
Украинское и белорусское население, недовольное политикой польской власти, массами выходило на улицы, демонстрируя радость по поводу прихода Красной армии. Часть жителей, конечно, не радовалась, но с протестом не выходила. 20 сентября при штурме Гродно местное население помогало советским войскам.
19 сентября было опубликовано советско - германское коммюнике, в котором СССР вынужден был поставить свои вооруженные силы на одну доску с вермахтом: «Задача этих войск… заключается в том, чтобы восстановить в Польше порядок и спокойствие, нарушенное распадом собственного государства, и помочь населению Польши переустроить условия своего государственного существования». Четвертый раздел Польши, одним словом. Но Сталин хотел бы провести раздел не собственно Польши, а многонациональной Речи Посполитой - отделить районы, населенные поляками, от районов, населенных белорусами и украинцами. Об этом 19 сентября был проинформирован Шуленбург. 25 сентября Сталин лично объяснил Шуленбургу свои мотивы. Раздел собственно польского населения может вызвать трения между СССР и Германией. Поэтому можно обменять польскую часть советской сферы влияния до Вислы на Литву.
Сталин умолчал о других мотивах. Не претендуя на захват части Польши, Сталин искусно уклонялся от обвинения в агрессии. Агрессию совершила Германия, а СССР просто взял под защиту народы, большая часть которых проживает в СССР. На поляков Советский Союз не покушается. Никакого угнетения. Первоначальное включение части Польши в советскую сферу влияния было нужно Сталину на случай, если события привели бы к сохранению Польши в урезанных границах. Тогда это государство было бы зависимо и от Германии, и от СССР. Теперь такая необходимость отпала, и Гитлер мог получить лавры покорителя Польши в полном объеме и со всеми вытекающими из этого международными последствиями. Расчет Сталина оказался верным. Страны Запада предпочли не считать СССР агрессором.
28 сентября Варшава пала. В этот день Германия и СССР заключили договор о дружбе и границах. Стороны провозглашали стремление обеспечить «мир и порядок», «мирное сосуществование народов» и делили Речь Посполитую по новой линии. Приехавший в Москву Риббентроп встретил более теплый прием, чем раньше, но торговались по - прежнему долго. Камнем преткновения стали районы Сувалок, нижнего течения реки Сан и Августовские леса. Немцам был нужен лес и нефтепромыслы. Сталин ссылался на то, что территории «обещаны украинцам». В конце концов договорились разрезать спорный район Августовских лесов пополам. Но граница в этом месте получалась очень замысловатой. Поскольку оккупированные в 1920 г. Польшей литовские территории Виленского края теперь передавались Литве, решили отрезать небольшой кусочек литовской территории в пользу Германии для спрямления границы. Позднее, когда покровителем Литвы стал СССР, советская дипломатия изо всех сил оттягивала выполнение этого обещания, чтобы не ранить национальные чувства литовцев. В 1941 г. СССР удалось снять этот вопрос, выкупив «спорную» литовскую территорию. А в сентябре 1939 г. вся Литва «по обмену» попала в советскую сферу влияния.
Договор исключал вмешательство третьих стран в решение судьбы Польши. Это касалось прежде всего Великобритании и Франции, которые все еще «воевали» на стороне Польши, правда, почти не производя выстрелов. 29 сентября было опубликовано совместное заявление советского и германского правительств, которое еще теснее привязывало СССР к Германии в противостоянии странам Запада: «Ликвидация настоящей войны между Германией с одной стороны и Англией и Францией с другой стороны отвечала бы интересам всех народов». Если Германия и СССР не смогут уговорить Запад пойти на мировую, то «будет установлен факт, что Англия и Франция несут ответственность за продолжение войны…».
Результаты советско - польской войны 1939 г. и советско - германского Договора о дружбе и границе живут до сих пор - в границах объединенных Белоруссии, Украины и Литвы. Юридических оснований для отмены этих результатов нет - они были подтверждены соглашениями, заключенными после Второй мировой войны. Итоги Второй мировой списали все грехи победителей и их наследников, которыми являются бывшие республики СССР.
Когда дело было сделано, Молотов выступил 31 сентября на сессии Верховного Совета СССР: «Оказалось достаточно короткого удара по Польше сперва со стороны германской армии, а затем - Красной армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора, жившего за счет угнетения непольских национальностей». Таким образом, Молотов признал ответственность Красной армии за разрушение Польского государства. Неудивительно, что СССР постепенно смещался от равноудаленного положения относительно двух воюющих коалиций к германской стороне.
Молотов разъяснил советским людям: «За последние несколько месяцев такие понятия, как «агрессия», «агрессор», получили новое конкретное содержание, приобрели новый смысл. Нетрудно догадаться, что теперь мы не можем пользоваться этими понятиями в том же смысле, как, скажем, 3–4 месяца тому назад. Теперь, если говорить о великих державах Европы, Германия находится в положении государства, стремящегося к скорейшему окончанию войны и к миру, а Англия и Франция, вчера еще ратовавшие против агрессии, стоят за продолжение войны и против заключения мира. Роли, как видите, меняются».
«Диалектические» рассуждения Молотова легко объяснимы - под старое определение агрессора легко попадал СССР. Действительно, можно ли считать Советский Союз агрессором? И была ли вообще война? Эти вопросы вызывают споры до сих пор.
В. Сиполс поддерживает традиционную для КПСС точку зрения о том, что имело место просто «освобождение украинских и белорусских земель, захваченных Польшей в 1920 г.». Слово «освобождение» применительно к этим событиям является чисто идеологическим рудиментом эпохи Второй мировой войны. Никакой дополнительной свободы жители «освобожденных» территорий не получили, они перешли из ведения одного авторитарного государства в ведение другого - тоталитарного. Политический гнет стал сильнее, национальный - несколько ослаб. Нечто подобное произошло и в 1920 г., когда Польша получила свою долю при разделе Российской империи. Большинство границ, существовавших с древнейших времен и доныне, были нарисованы силой оружия. Слово «освобождение» в силовых акциях подобного рода символизирует торжество того или иного принципа, который разделяет «освобождающий». Если раньше Красная армия понимала под «освобождением» прежде всего свержение капиталистической системы, то затем в идеологии возобладал национальный принцип. Территории «освобождаются» в пользу Советского Союза потому, что там живут «единокровные» жители.
В 1944–1945 гг. понятие «освобождение» снова станет интернациональным (вплоть до освобождения немцев Красной армией). Для Сталина это было делом принципа.
Противоположную «державной», но также идеологически обусловленную точку зрения отстаивают те авторы, которые утверждают, что с сентября 1939 г. СССР участвовал во Второй мировой войне на стороне Германии. Если бы основанием для такого вывода было бы участие СССР в германо - польской войне, то в их утверждении были бы свои резоны, но участие СССР в войне пришлось бы считать прекратившимся с разгромом Польши. Ведь война шла де - факто, а не де - юре. Великобритания и Франция не сочли, что СССР вступил в их войну с Германией в сентябре 1939 г. Поэтому для подтверждения этой идеологической концепции нужно доказать, что СССР был участником войны и в 1940 г. Здесь у сторонников «военной версии» с фактами гораздо сложнее. Они предлагают считать СССР участником войны уже в связи с тем, что он осуществлял «помощь» Германии, выразившуюся прежде всего в торговле. Но тогда участниками войны придется немедленно объявить Швецию (на стороне Германии), Финляндию (сначала на стороне Великобритании, а затем Германии уже с начала 1941 г.), США и почти все страны Латинской Америки (на стороне Великобритании). Все они вели торговлю с воюющими сторонами, оказывали ту или иную военно - техническую поддержку, хотя и не направляли своих солдат на войну и не разрывали дипломатических отношений с врагом своего друга.
Участие в войне фиксируется либо юридически (объявление войны), либо путем открытого участия войск в военных действиях. Остальное - схоластика.
СССР нанес удар по Польскому государству тогда, когда его гибель уже была предрешена. В итоге раздела Польского государства в состав СССР вошли территории, населенные преимущественно украинцами и белорусами. Великобритания и Франция не расценили действия СССР как вмешательство в их войну с Германией. Если оставаться на почве исторической науки, СССР вступил в мировую войну 22 июня 1941 г.
На фото: Немецкий генерал Хейнц Гудериан и советский комбриг Семён Кривошеин в Брест-Литовске рады по поводу того, что польским панам наступил полный кирдык. 22 сентября 1939 года.
Как известно, начавшаяся 1 сентября 1939 года польская кампания вермахта к середине месяца уже почти закончилась. 14 сентября немецкие части уже вышли к Брест-Литовску, цитадель которого пала через несколько дней (это, кстати, была первая оборона Брестской крепости во Вторую мировую). Продолжала сопротивляться только Варшава и ещё несколько разрозненных очагов. Однако польская армия ещё не считала себя полностью проигравшей, на что-то надеясь. И в этот момент, 17 сентября 1939 года – внезапно – в тыл остаткам польской армии ударила доблестная Красная армия.
«Польско-германская война выявила внутреннюю несостоятельность польского государства… Польша потеряла все свои промышленные районы и культурные центры… Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договора, заключенные между СССР и Польшей. Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР… Советское правительство не может безразлично относиться к тому, чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, остались беззащитными» – так обосновал Сталин советское вторжение в Польшу 17 сентября 1939 года. Причём о прекращении существования польского правительства и государства было заявлено, когда Варшава – то есть столица этого самого государства – ещё продолжала обороняться.
Но в принципе после удара в спину со стороны Красной армии полякам уже ничего не светило. К 21 сентября в советский плен попало 217 тыс.поляков. Последнее ожесточённое сопротивление поляки оказали в районе северо-западнее Львова, где небольшая польская группировка с 21 по 26 сентября чуть не прорвала фронт двух корпусов вермахта. Оставшиеся в живых 4 тыс. поляков в этом районе предпочли немецкий плен советскому. 28 сентября в Москве был заключён советско-германский договор о дружбе и границе, который поставил точку в оккупации Польши.
Советский народ, как всегда, узнал обо всём постфактум. Любопытно вспомнить, как советскому народу преподнесли эту неоднозначную ситуацию. Предлагаю несколько картинок на тему из советского детского журнала «Костёр», №10 за 1939 год.
В специальной статье рассказывалось, как жили ужасно жили украинские и белорусские крестьяне под польскими панами, и как они обрадовались приезду Красной армии.
Шикарный подарок, я считаю. Батрачила себе 10-летняя Стася Василевская на польского пана помещика, и даже не думала, что однажды к ней в гости приедет Красная Армия и покажет ей портрет Сталина. А оно вон как получилось. Ляпота!
Интересно, в статьях, посвящённых событию, с живостью описано, какими безграмотными были крестьяне в Западной Белоруссии и Западной Украине под польскими панами. И только с приходом РККА их начали учить грамоте. А тут вон какой ажиотаж за газетами из Москвы. Словно давка за мясными бутербродами на вегетарианском банкете. Умели, выходит, крестьяне читать.
В силу неспособности советских журнальных издательств оперативно выпускать свою продукцию (толстые журналы готовили по два-три месяца), в октябрьском №10 «Науки и жизнь» за 1939 год ничего про события в Польше сказано не было. Но к №11 успели-таки, черти. При этом номер вышел сдвоенным – сразу и 11 и 12. Открывала номер мощная статья:
Коротенько – всего на десяти страницах, читателю было рассказано о том, почему Сталин – это Ленин сегодня. Кстати, рекомендую это не забывать – Сталин это Ленин в 1939 году. И только так. Ну а затем шла статья на злобу дня.
В общем, словно для взрослого журнала «Наука и жизнь» и детского «Костра» писал один и тот же коллектив авторов.
Некоторые другие статьи этого номера «Н и Ж» приобрели милитаристский оттенок. Даже статьи про ботанику.
И ещё я нашёл номер журнала «Пионер» с интерпретацией событий в Польше. Номер 10 за 1939 год.
Кто у кого стырил эту картинку – «Костёр» у «Пионера» или наоборот – неизвестно. Но это не важно.
А вот жуткая история из журнала «Пионер» про зверства польского офицерья.
Кстати, наборщика, который допустил висящий последний слог в конце абзаца, надо было отправить в ГУЛАГ. Но времена тогда были мягкие. Поэтому в детских журналах пионеры были вынуждены порой видеть последнюю строку абзаца и всей статьи, состоящую из одного слога «ны.»
А ещё в том же номере «Пионера» была вот такая полезная для советских пионеров статья:
В общем, советскому народу предметно было показано, какое счастье свалилось на жителей Западной Украины и Западной Белоруссии, когда к ним ранним утром 17 сентября 1939 года в гости приехала Красная армия.
И, кстати, не забывайте, граждане, что во Вторую мировую войну СССР вступил не 22 июня 1941 года, а 17 сентября 1939-го.
Loading...