Какой полис описывает плутарх. Общественные и государственные институты Спарты (по трудам Плутарха и Аристотеля). Антиномико-синтетический характер мировоззрения и творчества Плутарха

, Биограф , Моралист

Плутарх (ок. 46 - ок.120) - древнегреческий писатель, историк, автор морально-философских и историко-биографических сочинений. Из огромного литературного наследия Плутарха, составлявшего около 250 сочинений, сохранилось не более трети произведений, большая часть которых объединена под общим названием «Моралий». Другая группа - «Сравнительные жизнеописания» - включает 23 пары биографий выдающихся государственных деятелей Древней Греции и Рима, подобранных по сходству их исторической миссии и близости характеров.

Античная традиция не сохранила биографии Плутарха, но ее с достаточной полнотой можно реконструировать по его собственным сочинениям. Плутарх родился в 40-е годы 1 века в Беотии, в небольшом городке Херонея, где в 338 до н. э. происходила битва между отрядами Филиппа Македонского и греческими войсками. Во времена Плутарха его родина была частью римской провинции Ахайя, и только бережно хранимые предания старины могли свидетельствовать о ее былом величии.

Плутарх происходил из старинного богатого рода и получил традиционное грамматическое и риторическое образование, которое он продолжил в Афинах, став слушателем в школе философа Аммония. Вернувшись в родной город, он с юношеских лет принимал участие в его управлении, занимая различные магистратуры, в том числе видную должность архонта-эпонима.

Говорят, что природа для того каждому дала два уха и один язык, чтобы говорить меньше, чем слушать.

Плутарх неоднократно направлялся с политическими поручениями в Рим, где завязал дружеские отношения со многими государственными деятелями, среди которых был друг императора Траяна консул Квинт Сосий Сенекион; ему Плутарх посвятил «Сравнительные жизнеописания» и «Застольные беседы». Близость к влиятельным кругам империи и растущая литературная известность принесли Плутарху новые почетные должности: при Траяне (98-117) он стал проконсулом, при Адриане (117-138) - прокуратором провинции Ахайя. Сохранившаяся надпись эпохи Адриана свидетельствует о том, что император даровал Плутарху римское гражданство, причислив его к роду Местриев.

Несмотря на блестящую политическую карьеру, Плутарх избрал тихую жизнь в родном городе в окружении своих детей и учеников, составивших в Херонее небольшую академию. «Что до меня,- указывает Плутарх, - то я живу в маленьком городе и, чтобы он не сделался еще меньше, охотно в нем остаюсь». Общественная деятельность Плутарха снискала ему большое уважение в Греции. Около 95 года сограждане избрали его членом коллегии жрецов святилища Аполлона Дельфийского. В его честь в Дельфах была воздвигнута статуя, от которой при раскопках в 1877 году был найден постамент со стихотворным посвящением.

Время жизни Плутарха относится к эпохе «эллинского возрождения» начала 2 века. В этот период образованные круги Империи были охвачены стремлением подражать древним эллинам как в обычаях повседневной жизни, так и в литературном творчестве. Политика императора Адриана, оказывавшего помощь пришедшим в упадок греческим городам, не могла не вызвать у соотечественников Плутарха надежду на возможное возрождение традиций независимых полисов Эллады.

Те, кто жадны на похвалу, бедны заслугами.

Литературная деятельность Плутарха носила прежде всего просветительский и воспитательный характер. Его произведения обращены к широкому кругу читателей и имеют ярко выраженную морально-этическую направленность, связанную с традициями жанра поучения - диатрибы. Мировоззрение Плутарха гармонично и ясно: он верил в высший разум, управляющий мирозданием, и похож на мудрого учителя, не устающего напоминать своим слушателям о вечных общечеловеческих ценностях.

Малые произведения Плутарха

Широкий диапазон тем, затронутых в произведениях Плутарха, отражает энциклопедический характер его знаний. Он создал «Политические наставления», сочинения по практической морали («О зависти и ненависти», «Как отличить льстеца от друга», «О любви к детям» и др.), его занимало влияние литературы на человека («Как юношам знакомиться с поэзией») и вопросы космогонии («О порождении мировой души согласно Тимею»).

Они оплакивали родившегося, который идет навстречу стольким печалям; а если кто в смерти находил конец своим страданиям, того друзья выносили с приветом и радостью.

Произведения Плутарха пронизаны духом платоновской философии; его сочинения полны цитат и реминисценций из трудов великого философа, а трактат «Платоновские вопросы» представляет собой реальный комментарий к его текстам. Плутарха волновали проблемы религиозно-философского содержания, которым посвящены т. н. пифийские диалоги («О знаке «Е» в Дельфах», «Об убыли оракулов»), сочинение «О даймонии Сократа» и трактат «Об Исиде и Осирисе».

Группа диалогов, облеченных в традиционную форму бесед сотрапезников на пиру, представляет собой собрание занимательных сведений из мифологии, глубоких философских замечаний и подчас курьезных естественнонаучных представлений. Заглавия диалогов могут дать представление о многообразии интересующих Плутарха вопросов: «Почему мы не верим осенним снам», «Которую руку Афродиты поранил Диомед», «Различные предания о числе Муз», «Какой смысл вложил Платон в убеждение, что Бог всегда остается геометром». К этому же кругу произведений Плутарха принадлежат «Греческие вопросы» и «Римские вопросы», содержащие различные точки зрения на происхождение государственных установлений, традиций и обычаев древности.

Сравнительные жизнеописания Плутарха

Бессмертия, чуждого нашей природе, и могущества, зависящего большей частью от удачи, мы жаждем и домогаемся, а нравственное совершенство - единственное из божественных благ, доступных нам, - ставим на последнее место.

Главным трудом Плутарха, ставшим одним из самых знаменитых произведений античной литературы, явились его биографические сочинения. «Сравнительные жизнеописания» вобрали в себя громадный исторический материал, включающий сведения из несохранившихся до наших дней произведений античных историков, личные впечатления автора от памятников старины, цитаты из Гомера, эпиграммы и эпитафии. Плутарха принято упрекать в некритическом отношении к используемым источникам, но надо учитывать, что главным для него было не само историческое событие, а след, оставленный им в истории.

Подтверждением этому может служить трактат «О злокозненности Геродота», в котором Плутарх упрекает Геродота в пристрастности и искажении истории Греко-персидских войн. Плутарху, жившему 400 лет спустя, в эпоху, когда, по его выражению, над головой каждого грека был занесен римский сапог, хотелось видеть великих полководцев и политических деятелей не такими, какими они были на самом деле, но идеальным воплощением доблести и мужества. Он не стремился воссоздать историю во всей ее реальной полноте, но находил в ней выдающиеся примеры мудрости, героизма, самопожертвования во имя родины, призванные поразить воображение его современников.

Во вступлении к биографии Александра Македонского Плутарх сформулировал принцип, положенный им в основу отбора фактов: «Мы пишем не историю, а жизнеописания, и не всегда в самых славных деяниях бывает видна добродетель или порочность, но часто какой-нибудь ничтожный поступок, слово или шутка лучше обнаруживают характер человека, чем битвы, в которых гибнут десятки тысяч, руководство огромными армиями и осады городов». Художественное мастерство Плутарха сделало «Сравнительные жизнеописания» излюбленным чтением для юношества, узнававшего из его сочинений о событиях истории Греции и Рима. Герои Плутарха становились олицетворением исторических эпох: древнейшие времена связывались с деятельностью мудрых законодателей Солона, Ликурга и Нумы, а конец римской республики представлялся величественной драмой, движимой столкновениями характеров Цезаря, Помпея, Красса, Антония, Брута.

Андрей Тесля

ГОСУДАРСТВО И ПРАВО АРХАИЧЕСКОЙ СПАРТЫ

(IX – VI вв.)

Спартанский солдатик.

Спарта, наряду с Критом, представляет собой уникальное общество, представляющее особенный интерес для историка свидетельство архаического греческого быта. Большинством сведений о Спарте мы обязаны Ксенофонту и Платону, чьи свидетельства относятся к IV в. до н.э., прочие же историки – Плутарх, Страбон, Павсаний – описывали либо то общество, которого уже не было, либо фиксировали то немногое, что в музейной форме сохранялось в Лаконии в римские времена. Консервативность спартанского быта и общественного устройства позволяют нам использовать, во всяком случае, свидетельства Платона и Ксенофонта, для реконструкции социального быта Спарты в эпоху ее расцвета – в VII – VI вв. до н.э., а через это ознакомится и с общими чертами архаичного дорийского полисного устройства. Важно отметить, что более поздние известия затруднительно использовать по той причине, что с течением времени Спарта становилась не только консервативным, но и реакционным обществом. В Лаконии возобладало стремление идти против «духа времени», что привело к попыткам восстановить «добрые нравы» времен Ликурга, выливаясь на практике во множество произвольных восстановлений и псевдо-архаических реформ .

Традиционный образ Спарты рисует нам суровое общество, целиком подчиненное задачам сохранения существующего общественного уклада, растворяющее личность в социальном целом, а высшим идеалом человека ставящее образ совершенного воина, великолепно натренированного, выносливого и бесстрашного в бою – человека, совершенно растворяющегося в своей социальной функции и не имеющего иных измерений собственного существования.

Этот образ во многом верен применительно к ситуации, сложившейся в Спарте к IV в., однако и здесь он страдает значительным упрощением, сводя и без того не слишком разнообразную спартанскую жизнь исключительно к одной плоскости. История Спарты рисует нам значительно более сложный образ. То общество, что для классической Греции служит воплощением консерватизма, в свое время выступало во главе процессов развития греческого общества. Ее застывший образ – не изначально данное состояние, а результат преждевременно (по сравнению с другими греческими полисами) наступившей зрелости, остановки в развитии, обращенной в идеал. С VIII века в Спарте процветают искусства, VII век дарует ей общегреческое значение:

«В архаическую эпоху Спарта… крупный культурный центр, радушно приемлющий чужеземцев, искусство и красоту – все то, что она станет впоследствии непримиримо отвергать. В эту эпоху Спарта – столица греческой культуры, какой Афины станут только в V веке» .

В это время отсутствует та казарменная муштра, что традиционно связана с образом Спарты. Алкман, лаконский поэт VII в., повествует, как современные ему богачи едят «отборные кушанья», тогда как сам он предпочитает простую пищу народа и утоляет голод бобовой кашей. Иными словами, нет здесь и тех обязательных общих обедов (фидитий) с их «черной похлебкой».

Спартанское общественное устройство приходит на смену гомеровскому идеалу. Последний есть образ, диктуемый «рыцарским» обществом – на первом месте индивидуальная доблесть, война ведется в форме отдельных стычек, где главное – личные преимущества, способности, ловкость, сноровка и сообразительность. Уже в ранней архаике на первый план выходит народное ополчение – пешая масса, где главными качествами являются дисциплинированность, стойкость, преданность общему делу – вплоть до готовности пожертвовать собой. Все эти достоинства – обезличенные, требующие в первую очередь научиться себя сдерживать, быть как все, выступая единой фалангой. В осуществлении этого образа Спарта достигает наивысшего возможно совершенства, формируя коллективный идеал полиса , преданности целому . Как отмечает Антониен Марру, «это идеал тоталитарный: πόλις – все для своих граждан, именно государство делает их людьми» .

Тиртей, выразитель спартанского духа, великолепно отражает происшедшую перемену в воинских и социальных ценностях греческого мира:

Общее благо согражданам всем и отчизне любимой

Муж приносит, когда между передних бойцов

Крепости полный, стоит, забывая о бегстве постыдном.

(Пер. В. Латышева)

В это время – в VIII – VI вв. – Спарта формирует, наряду с Ионией, модель греческого полиса – социального целого, охватывающего человека и формирующего его как гражданина, феномен, не сводимый ни к государственной власти, ни к тем или иным отдельным общественным институтам. Полис выступает как то целое, которое для отдельного человека выступает в качестве естественной среды обитания, «обществом-государством», за пределами которого он для себя не мыслим. Вплоть до конца VI века, а во многом и до начала IV столетия Спарта остается живым, многогранным обществом, проходя долгий путь от идеала для значительной части греческого мира к замыканию в себе, от простоты до духовной узости.

Спартанская царская власть по своим корням уходит в микенскую эпоху, что проявляется, в частности, в том, что Агиады – один из двух царских родов – утверждал свое ахейское происхождение. Царей, как уже отмечалось, было два, происходивших из разных родов (в легенде их прародители назывались братьями). Царям было запрещено вступать в брак с чужестранками, дабы предотвратить, как объясняли последующие комментаторы, вхождение спартанских царей в династическую политику и избежать поползновений к тирании. Статус царей несет в себе массу архаичных элементов, к которым может быть причислен и только что приведенный брачный запрет, представляющий собой с этой точки зрения своего рода царскую эндогамию, право брать жен только из числа родов спартиатов. Спартанские цари пользовались на пиршествах двойным кубком и имели право на двойное количество кушаний во время обедов.

С древнейших времен сохранились правила, согласно которым каждый гражданин был обязан отдавать царям определенную часть приплода и урожая. Царь распоряжался имуществом единственной наследницы, если она не имела братьев, назначая ей мужа по своему усмотрению.

Подобно тому, как после смерти спартанца на некоторое время закрывался доступ в то помещение, где он жил, так и после смерти царя закрывался доступ на городские площади и улицы, как если бы он был их собственником. По всей вероятности, данное положение может быть истрактовано так, что ранее царь Спарты считался собственником всей земли государства.

Ряд сохранившихся в классический период норм свидетельствуют, что некогда царь Спарты считался божественным существом, а его власть была неограниченна. По спартанским законам в случае единогласия между двумя царями принятое ими решение имело беспрекословную силу. Сами цари назывались «архегетами»; кроме них этот титул применялся только к богам, также их называли theotimetoi , т.е. «чтимые как боги». По возвращении царей из похода их встречали божественными почестями, а после смерти предпринимались меры к сохранению телу – царей хоронили в меду. Также спартанские цари считались земным воплощением богов Тиндаридов: пока оба царя вместе выступали в походы, за ними несли двойную деревянную икону с изображением богов. После того, как было принято решение, согласно которому в поход мог выступать только один царь, доску, на которую было нанесено живописное изображение, распилили и вместе с царем в поход отправлялась соответствующая ему половина.

Законы Ликурга. К концу IX века, после того, как спартанцы установили контроль над всей Лаконией, включив в свой союз ахейское поселение Амиклы, относятся, вероятно, первые исторически различимые перемены в государственном устройстве. К этому времени, по всей видимости, принадлежит т.н. древнейшая спартанская «конституция», приводимая Плутархом в его жизнеописании Ликурга как ответ дельфийского оракула (т.н. «Большая ретра»):

«Выстрой храм Зевсу Гелланию [Силланию] и Афине Геллании [Силлании], раздели народ на филы и обы, учреди совет из тридцати членов, вместе с вождями, и пусть время от времени народ собирается между Бабикой и Кнакионом. Предлагать законы и собирать голоса должен ты, окончательное же решение должно принадлежать народу» .

Большая древность этого ответа оракула вытекат из того, что во времена классики никому уже не были известны Зевс и Афина под именами Силланиев, а равно никто не мог установить, какие конкретно места называются Бабика и Киакион. Поскольку в данном тексте говориться об учреждении новых об, то это должно относиться к Амикле, включенной в спартанское государство в качестве пятой обы.

Согласно этой «конституции» цари уже утратили свое древнейшее значение и входят наравне с другими двадцатью восемью членами (геронтами) в совет старейшин (герусию). Во власти старейшин находятся основные вопросы управления государством и отправления правосудия, т.е. судебной и административной власти.

Вопрос о «законах Ликуга» – один из наиболее сложных в истории Спарты. Связано это с тем, что уже довольно ранняя традиция, в том числе принадлежащая самому спартанскому обществу, стала увязывать с именем Ликурга установление всего традиционного строя спартанского общества, соединяя элементы, относящиеся к различным эпохам. В наиболее полном виде эта традиция представлена у Плутарха в его биографии Ликурга, хотя сам Плутарх признает, что, «в общем, ни один из рассказов о законодателе Ликурге не заслуживает полного доверия. О его происхождении, путешествиях, смерти, наконец, о его законах и политической деятельности существуют разноречивые показания; но в особенности мало сходства в рассказах о времени его жизни» . В новоевропейской историографии на основании этих разночтений сложилась позиция, вовсе отрицающая факт историчности Ликурга и видящая в нем мифологического персонажа – «культурного героя».

На данном этапе развития исторического знания произошел отказ от подобного гиперкритического подхода. Последнее связано с тем, что многие традиционные свидетельства античной историографии об исторических событиях ранних эпох получили многочисленные подтверждения в ходе последующих исследований на основании археологических данных и материалов эпиграфики. Ныне мировое антиковедение склоняется к признанию Ликурга одним из тех великих античных законодателей, с деятельностью которых связано преобразование полисного устройства их родных городов, подобного Драконту или Солону (хотя и относящегося к более раннему времени).

Если поздняя античная традиция, известная нам касательно Спарты преимущественно через Плутарха и Павсания, не может быть признана адекватной, то тем большую важность при изучении вопроса о законодательстве Ликурга получает обращение к первым греческим свидетельствам о деятельности последнего, которые и послужили основным материалом для последующих, уже эллинистических обработок.

Наиболее раннее свидетельство о Ликурге принадлежит Геродоту, в первой книге своей «Истории» писавшего:

«Прежде у лакедемонян были почти что самые дурные законы из всех эллинов, так что они не общались ни друг с другом, ни с чужеземными государствами. Свое теперешнее прекрасное государственное устройство они получили вот таким образом. Ликург, знатный спартанец, прибыл в Дельфы вопросить оракул. Когда он вступил в святилище, Пифия тотчас же изрекла ему вот что:

Ты притек, о Ликург, к дарами обильному храму,

Зевсу любезный и всем на Олимпе обитель имущим,

Смертный иль бог ты? Кому изрекать прорицанье должна я?

По словам некоторых, Пифия, кроме этого предсказания, предрекла Ликургу даже все существующее ныне спартанское государственное устройство. Но, как утверждают сами лакедемоняне, Ликург принес эти нововведения [в государственный строй] Спарты из Крита. Он был опекуном своего племянника Леобота, царя Спарты. Как только Ликург стал опекуном царя, то изменил все законы и строго следил, чтобы их не переступали. Затем он издал указы о разделении войска на эномотии, установил триакады и сисситии. Кроме того, Ликург учредил должность эфоров и основал совет старейшин [геронтов].

Так-то лакедемоняне переменили свои дурные законы на хорошие, а после кончины Ликурга воздвигли ему храм и ныне благоговейно его почитают» .

Свидетельство Геродота тем более важно для нас, что, по словам Ч. Стара, «Геродот знал Спарту, и притом очень хорошо, еще до того, как Пелопоннесская война замаячила на горизонте, т.е. до того, как афинские предубеждения и афинская идеализация внесли в эту картину серьезные искажения» . Не называя Ликурга по имени, по существу то же сообщение кратко повторяет Фукидид, отмечая, что некогда «Лакедемон… больше всех городов, насколько нам известно, страдал от междоусобных распрей. Однако уже издревле город управлялся хорошими законами и никогда не был под властью тиранов» . Фукидид относит упорядочение гражданской жизни Спарты ко времени за 400 или несколько более лет «до конца этой войны», т.е. к концу IX века.

О Ликурге и его законах писали также Ксенофонт («Лакедемонская полития», трактат посвящен в первую очередь вопросам воспитания спартиатов), Эфор (известный нам в первую очередь по извлечениям и ссылкам на его труды в «Географии» Страбона), Аристотель («Политика», труд особенно ценный для нас, поскольку Аристотель не только излагает общие положения государственного законодательства Спарты, но и ссылается, иллюстрируя их, на конкретные исторические события; также, по ссылкам и некоторым извлечениям, нам известна принадлежащая Аристотелю «Лакедемонская полития», работа, аналогичная случайно уцелевшей и найденной в 1890 г. «Афинской политии»). Этот круг сочинений для нас ценен по преимуществу, поскольку их авторы жили в те времена, когда спартанское общество было живым и цельным социальным образованием, а зачастую они могли также и наблюдать его изнутри. В отличии от них, последующие авторы (Полибий, Страбон, Плутарх, Павсаний) либо наблюдали общество, уже вступившее в стадию разложения и архаизирующих реформ, либо писали с чужих слов. Ценность трудов этих авторов определяется в первую очередь тем, насколько точно и в каком объеме они воспроизводят более раннюю традицию, зачастую непосредственно для нас уже недоступную.

Для нас анализ античной историографической традиции в отношении законов Ликурга важен в том отношении, что все ранние авторы, характеризуя законы, говорят исключительно о государственном устройстве, тогда как последующая традиция (и в первую очередь Плутарх) приписываю Ликургу уже всеобъемлющее преобразование спартанского общества, создание не только оригинальной спартанской социально-экономической системы, но также и системы спартанского воспитания, формирование оснований специфического морального кодекса Спарты. Такой всеобъемлющий характер законодательства Ликурга вызывает некоторые сомнения и у самого Плутарха. Так, описав институт криптий (тайных войн против илотов, объявляемых эфорами), он замечает: «Но, мне кажется, такими бесчеловечными спартанцы сделались после… Я по крайней мере не решаюсь приписать установление такого ужасного обычая, как криптия, Ликургу, принимая во внимание мягкость его характера и его справедливость во всем – качества, засвидетельствованные самим оракулом» . Хотя решающим критическим аргументом для Плутарха выступают соображения морального порядка, тем не менее показательно, что по меньшей мере в одном существенном элементе спартанского общественного устройства он отклоняется от своей общей схемы приписывать его целиком решениям Ликурга. Как отмечает Л.Г. Печатнова, «Ликург в античной традиции постепенно превратился в своеобразного “бога из машины” (deus ex machina), с помощью которого можно было объяснить всю странную и экзотическую коллекцию спартанских законов и обычаев» .

Буквально «ретра» означает «речь», «изречение», «слово». Но данному значению, по видимости, противоречит тот факт, что «Большая ретра» (закон Ликурга) известен нам именно как писанный документ. Следует отметить, что одно не противоречит другому, даже если настаивать на факте записи ретры одновременно с ее принятием. Дело в том, что в греческой культуре – в особенности такого, уже с ранних времен склонного к архаизации, полиса, как Спарта – устные законы пользовались особенным уважением в силу признаваемой за ними особенной древности и прочности, поскольку, по словам Лисия, в случае их нарушения «карают не только люди, но и боги» (Лисий, VI , 10).

Более того, в Спарте использование письменности для любых целей, кроме военно-административной сферы, носило «полуподпольный» характер. В этих условиях происходит распространение термина «ретра» также и на писанные законы, тем более что их формулировка в Спарте обыкновенно носила намеренно краткий характер, подобно речениям древнейших оракулов. Последнее обстоятельство немаловажно, помимо прочего позволяя понять употребление применительно к спартанским законам термина «ретра». Спарта традиционно и гораздо чаще большинства других греческих полисов обращалась к оракулам (преимущественно Дельфийскому) для санкционирования собственных законов или получения ответа в случае внутренних затруднений. Также, согласно преданию, именно из Дельфийского оракула Аполлона происходит и «Большая ретра», врученная Ликургу как ответ божества.

В первую очередь «Большая ретра» предписывает разделить народ на филы и обы. Этот момент следует понимать так, что «Ликург или полностью или частично заменил родовое деление общества на территориальное. Не исключено, что три традиционные дорийские филы были преобразованы таким образом, что, не будучи формально упраздненными, они, тем не менее, оказались включенными в систему нового территориального деления гражданского коллектива» . Тем не менее имеющиеся материалы не позволяют сказать ничего однозначно определенного о том, в чем именно состояло преобразование фил. По версии Николаса Хэммонда, крупнейшего специалиста по истории Спарты периода архаики, речь в «Большой ретре» идет вовсе не о трех родовых филах, а об образовании одноименных территориальных единиц, выделенных по границам уже существующих пяти об, т.е. применительно к законам Ликурга речь должна вестись о «фило-обовой» системе. Тем самым армия теперь организовывалась уже по территориальному принципу, а целью всей реформы было разделить «поперечной линией» три родовые филы и включить в каждую территориальную филу лиц разной родовой принадлежности. Для компромиссного характера законодательства Ликурга, тем не менее, характерно, что реформа не вела к насильственной ликвидации родовых фил – напротив, последние сохранили свое влияние во многих сферах социальной жизни, в особенности в столь важной для спартиатов религиозно-ритуальной области, утратив свое административное значение. Таким образом, если версия Н. Хэммонда верна, то мы имеем дело с ранней законодательной реформой, по типу весьма схожей с реформой Клисфена в Афинах конца VI в. .

В качестве основного правительственного органа «Большая ретра» называет совет старейшин (герусию) во главе с царями. Нам ничего не известно о характере герусии до Ликурга, однако само упоминание ее в ретре означает факт кардинальной реформы данного учреждения. В первую очередь была установлена ее численность – 30 человек, что по всей видимости восходит к древнему делению спартанского общества на три родовые филы. Вероятно, Ликург отменил комплектование герусии по родовому признаку и ввел принцип сословного комплектования высшего государственного органа Спарты. По всей видимости достоверно предание, сообщаемое Аристотелем и воспроизводимое Плутархом, по которому первоначально в герусию вошли сотоварищи Ликурга, поддержавшие его в деле реформирования государства . После Ликурга герусия комплектовалась исключительно по сословному принципу – в нее из поколения в поколение попадали члены одних и тех же родов вне зависимости от принадлежности их к той или иной родовой филе. С учреждением герусии в такой форме Спарта превратилась в полис с аристократической формой правления. По всей вероятности к тем же временам восходит и процедура избрания геронтов, описанная Плутархом:

«Когда народ успевал собраться, выборные запирались в одной комнате соседнего дома, где не могли никого видеть, так же, как никому нельзя было видеть их. До них могли доноситься только крики собравшегося народа: как в этом случае, так и в других он решал избрание криком. Избираемые выходили не сразу, но поодиночке, по жребию и шли молча через все собрание. У тез, кто сидел запершись в комнате, были в руках дощечки для письма, на которых они отмечали только силу крику, не зная, к кому он относится. Они должны были записать лишь, как сильно кричали тому, кого выводили первым, вторым, третьим и т.д. Того, кому кричали чаще и сильнее, объявляли избранным» .

В герусию помимо геронтов входили также два царя, названные в «Большой ретре» именем «архагетов». Возможно, таким образом они были названы именно как члены и председатели герусии – в таком случае это титул, означающий «основатель», «устроитель», указывает на статус царя в герусии – первый среди равных и не более. В таком случае смысл данного постановления «Большой ретры» может быть истолкован как поставление царей в качестве членов герусии под власть гражданской общины, к чему подталкивает и звучание заключительных положений ретры.

Далее речь идет о том, чтобы народ собирался на апеллу – народное собрание. Указание на время («время от времени») и на место («между Бабикой и Кнакионом») говорит о превращении прежней сходки воинов гомеровских времен в народное собрание уже полисного типа. Указание на время – «время от времени» – не может быть, по всей вероятности, истолковано как установление какого-либо правильного промежутка между собраниями. Данная формулировка должна быть истолкована как указание на постоянный, упорядоченный характер собраний, становящихся чертой правильного гражданского быта, а не собираемых только в экстренных и каких-либо экстраординарных ситуациях.

Народное собрание выступает как высшая инстанция, утверждающая или отклоняющая предложенные на ее решения вопросы. Плутарх следующим образом описывает организацию работы апеллы:

«В Народных собраниях никто не имел права высказывать своего мнения. Народ мог только принимать или отвергать предложения геронтов или царей» .

Таким образом, Народному собранию представлялись решения, подготовленные герусией – аналогично тому, как проекты постановлений Народного собрания в Афинах составлялись Буле. Но если в Афинах в случае отсутствия проекта Буле начиналась открытая дискуссия и подготовка текста закона по ходу ее, то в Спарте функция апеллы заключалась исключительно в принятии либо отклонении предложенного проекта.

Вероятно, однако, данного запрета законодательной инициативы в первоначальном законодательстве Ликурга не было – оно возникло только как результат значительно позднейшего толкования «Большой ретры», в силу своей природы краткого и недетализированного акта. В первоначальных условиях, весьма схожих с воинской сходкой, каждый спартиат, хотя и имел право вносить предложения , практически им не пользовался, руководствуясь сложившейся традицией, когда предложения формулировались старейшинами – позднее данная практика приобрела форму законного порядка.

Как бы то ни было, законы Ликурга выдели Народное собрание и из органа, подчиненного царям и совету старейшин (родовых), превратили его в институт, обладающий высший государственной властью.

Ни один из институтов, перечисленных в «Большой ретре», не является нововведением Ликурга – все они принадлежат традиционному строю архаичного общества. Значение законодательства Ликурга не в институциональных новациях, но в консолидации архаичного полиса, благодаря этому сумевшему избежать тяжелого периода как крайностей олигархического правления, так и тираний. Сутью реформ было не ликвидация политических преимуществ аристократии (как то позднее осуществит тирания), а, напротив, превращение всего спартанского народа в правящее сословие. Но тем самым начался и довольно быстро стал продвигаться процесс замыкания сословия полноценных граждан от иных социальных групп населения.

Законодательные новации Ликурга вызвали занчительное противодействие в спартанском обществе, которое в конечном счете привело к тому, что Ликург был вынужден удалиться в изгнание, в котором и умер, а античная традиция свидетельствует о присущем ему глубоком беспокойстве за судьбу своих реформ. О смерти Ликурга Плутарх рассказывает:

«…Взяв клятву с царей и старейшин, затем со всех граждан в том, что они будут твердо держаться существующего правления, пока он не вернется из Дельф, Ликург уехал в Дельфы. Войдя в храм и принесши богу жертву, он вопросил его, хороши ли его законы и в достаточной ли мере служат к счастью и нравственному совершенствованию его сограждан. Оракул отвечал, что его законы прекрасны и что с его стороны государство его будет находиться на верху славы, пока останется верным данному им государственному устройству. Он записал этот оракул и послал его в Спарту, сам же принес богу вторичную жертву, простился со своими друзьями и сыном и решил добровольно умереть, чтобы не освобождать своих сограждан от данной ими клятвы. […] Он уморил себя голодом в том убеждении, что и смерть общественного деятеля должна быть полезна государства и что самый конец его жизни должен быть не случайностью, а своего рода нравственным подвигом… [ …]

По словам Аристократа, сына Гиппарха, когда Ликург умер…, его друзья сожгли его труп и, по завещанию, бросили пепел в море: он боялся, что его останки перенесут в Спарту, вследствие чего спартанцы сочтут себя свободными от клятвы и сделают перемены в данном им государственном устройстве под предлогом того, что он вернулся на родину» .

Консолидация полиса дала Спарте внутреннюю стабильность и примирение конфликтов в среде спартиатов, что в свою очередь позволило укрепить господство над Лакедемоном и силы перейти к внешней экспансии, вылившейся в I -ю Мессенскую войну.

Государственные реформы в Спарте после Ликурга. Сохранившиеся свидетельства, в первую очередь замечания Аристотеля , говорят о том, что социальный и политический строй Спарты после смерти Ликурга не отличался особенной стабильностью (о том же, кстати, говорят и приведенные выше предания о смерти Ликурга). Скорее всего к концу VIII в., после I -й Мессенской воный, в Спарте разразился серьезный политический кризис, сопровождавшийся заговором парфениев , а некоторые, «терпя бедствия из-за войны, требовали передела земли» . В 30-е – 20-е гг. VIII в. принимается и наиболее значительная поправка к «Большой ретре», инициаторами которой Плутарх называет царей Полидора и Феопомпа. Согласно Плутарху, они «сделали следующую прибавку: “Если народ постановит дурно, царям и старейшинам уйти”, другими словами, они не должны были утверждать его [т.е. народа, апеллы – А.Т. ] решений, а вообще распустить собрание, объявить закрытым, так как оно приносило вред, искажая и извращая их предложения» .

Принятие данной поправки изменило расстановку сил в спартанском государственном устройстве, выведя на первый план герусию, наделенную правом veto . Согласно П. Оливе, такая реформа стала возможной в результате I -ой Мессенской войны, от которой наибольшие выгоды и усиление влияния приобрели аристократические роды – т.е. те, кто был представлен в совете старейшин . Поправка, согласно преданию, получила санкцию дельфийского оракула, о чем свидетельствуют дошедшие до нас строчки Тиртея. Первые шесть строк известны нам через Плутарха, приводящего их в соответствующем разделе биографии Ликурга:

Те, кто в пещере Пифона услышали Феба реченье,

Мудрое слово богов в дом свой родной принесли:

Пусть в Совете цари, которых боги почтили,

Первыми будут; пускай милую Спарту хранят

С ними советники-старцы, за ними – мужи из народа,

Те, что должны отвечать речью прямой на вопрос .

Этот фрагмент выстраивает, казалось бы, вполне ясную иерархию в рамках спартанского общества: на первом месте – цари, «почтенные богами», затем – геронты и на последнем месте – «мужи из народа», имеющие право только прямо отвечать на заданный им царями и геронтами вопрос. Однако смысл фрагмента существенно меняется, если добавить к нему еще четыре строчки Тиртея, сохранившиеся у Диодора Сицилийского:

“Пусть [мужи из народа] только благое вещают и правое делают дело,

Умыслов злых не тая против отчизны своей, –

И не покинет народ тогда ни победа, ни сила”

Такую волю явил городу нашему Феб .

Если мы согласимся с тем, что оба фрагмента подлинные – а крупнейший отечественный специалист по истории Спарты периода архаики и классики Л.Г. Печатнова, вместе со значительным числом западных антиковедов, придерживается такого мнения – то вывод об однозначном характере иерархии в спартанском обществе представляется куда более сложным и первый порядок может быть скорее отнесен к порядку ритуала и сакрального действа, имеющего большое, но не тотальное значение и не могущего быть перенесенным на общую расстановку сил в спартанском полисе.

Царю Феопомпу традиция также приписывает и учреждение эфората. Мнение Аристотеля подтверждается также и тем обстоятельством, что «Большая ретра» не упоминает об этом институте. Противоположное суждение, доносит Геродот, более ранний автор, относя эфорат к числу Ликурговых учреждений, правда, ссылаясь при этом только на мнение самих спартанцев («как утверждают сами лакедемоняне») .

Видный отечественный антиковед С.Я. Лурье полагал, что эфорат – учреждение очень древнее, восходящее еще к доликурговым временам. Уже вероятно с микенских времен в Спарте, полагал С.Я. Лурье, существовала должность «звездоглядов», «наблюдателей» (эфоров). Так же, как и в ряде других примитивных обществ, спартанские цари, в качестве священных, «божественных» фигур имели ограничение своей власти в виде «соответствия» воле неба, которая должна была подтверждаться через определенный срок. Каждые восемь лет в Спарте эфоры уходили в святилище Пасифаи и наблюдали за небом – в случае, если падающая звезда пронесется в определенном направлении, то царь должен быть смещен. Вполне понятно, что во времена смут должность эфоров должна была приобретать все большее значение. Уже в древности цари, отправляясь в поход, передавали эфорам свои судебные полномочия . Реформа Феопомпа, на взгляд С.Я. Лурье, состояла в том, что отныне они стали выбираться, а не назначаться царем и получили куда большую автономию по отношению к нему , что позволило им в дальнейшем стать фактическими руководителями Спарты.

Тем не менее на данном этапе историческая наука вернулась к признанию в качестве наиболее вероятной к версии Аристотеля, писавшего о том, что Феопомп пошел на компромисс и согласился ограничить царскую власть «различными мерами, в том числе учреждением должности эфоров; ослабив значение царской власти, он тем самым способствовал продлению ее существования, так что в известном отношении он не умалил ее, а, напротив, возвеличил. Говорят, что это он ответил своей жене, которая сказала ему, не стыдно ли ему, что он передает своим сыновьям царскую власть в меньшем объеме, чем унаследовал от отца: “Нисколько не стыдно, так как я передаю ее им более долговечной”» .

Первоначально коллегия из пяти эфоров должна была исполнять обязанности царя во время его отсутствия. Число эфоров, по всей видимости, было определено исходя из числа спартанских об, по одному от каждой. Эфоров назначали цари из числа своих родственников или друзей, т.е. ими могли становиться только лица знатного происхождения, по аналогии с критскими космами, с которыми сопоставлял эфоров уже сам Аристотель . Когда произошел переход к выборности эфоров, сказать на основании имеющихся данных затруднительно, но по всей вероятности это событие приходится на период II -ой Мессенской войны, самого сложного и затяжного военного конфликта, в который была вовлечена Спарта, породившего также опасные для самого существования полиса внутренние волнения. Став выборной, должность эфоров обособилась, как то отмечал и С.Я. Лурье, от царской власти, став новым «центром силы». Эта трансформация, во всяком случае, должна была произойти гораздо ранее середины VI в., когда эфорат выступает уже как вполне независимая сила со своими интересами и способами действия.

Реформы эфора Хилона. Т.н. «реформы Хилона» имеют ключевое значение в истории Спарты – они завершают процесс складывания спартанского государственного устройства, а во многом и общественных моделей поведения и ведут к созданию Спарты как полиса классической эпохи .

О самом Хилоне нам известно довольно мало. Классическая традиция называет его одним из семи мудрецов , а Диоген Лаэрций в своей истории философии приводит некоторые сведения биографо-анекдотического порядка , что свойственно и его сочинению в целом. Нам не известно достоверно, в чем именно заключались реформы, связываемые античной традицией с его именем. Вероятно, это был переход председательства на народном собрании и в герусии от царям к эфорам, закрепивший фактическое положение их власти. Была также установлена ежемесячная клятва между царями и эфорами, причем, как сообщает Ксенофонт, эфоры клялись от имени гражданской общины, цари же – от собственного имени . Подобные клятвы не были редкостью в тех греческих общинах, где сохранялась царская власть, однако, по-видимому, нигде они не проводились так часто – ежемесячно, что свидетельствует о чрезвычайном недоверии спартанского общества (или по меньшей мере той его части, чье мнение выражали эфоры) к царям.

С Хилоном, возможно, связаны и т.н. «малые ретры», о которых сообщает Плутарх, приписывая их издание Ликургу. Последняя атрибутация однозначно признается ныне неверной, поскольку ей противоречит не только содержание – сознательная архаизация спартанского общества и стремление к установлению внешнего равенства между его членами – но и сама форма, в которую заключены данные постановления. Плутарх следующим образом передает их содержание:

«Одна из его [т.е Ликурга – А.Т. ] “ретр”… запрещала иметь письменные законы, другая была направлена против роскоши. Крыша в каждом доме могла быть сделана только одним топором, двери – одною пилою; пользоваться другими инструментами запрещалось. [ …]

Известна также третья “ретра” Ликурга, где он запрещает вести войну с одними и теми же неприятелями…» .

Если «Большая ретра» сформулирована как изречение оракула, то «малые ретры» по своей форме напоминают скорее ясные и четкие рескрипты, направленные на регулирование общества в известном направлении. В отличие от ранних законов они обладают однозначностью и вместе с тем привычной для спартанских документов лаконичностью формулировок. Хотя не известно, имел ли к их изданию отношение Хилон, во всяком случае появились они не ранее VI в. по инициативе эфоров .

Особенно показательна вторая из «малых ретр», направленная на регулирование вида спартанского жилища. Ограничение используемых инструментов фактически означало запрет на создание тех или иных из удобств, какими могли обеспечить себя сравнительно более состоятельные спартиаты. Все жилища гомеев (раных) должны были иметь одинаковый простой, сельский вид времен архаики, и во многом это стремление законодателя осуществилось – во всяком случае нам ничего не известно о существовании в Спарте дворцов или сколько-нибудь выделяющихся по внешнему виду и благоустройству жилищ.

Вопрос о «реформах Хилона» тесно связан с так называемой теорией «переворота VI века», согласно которой в этот период в спартанском полисе происходит целостная консервативная реформа, берут верх милитаристские элементы, настроенные на замыкание Спарты от внешнего мира и в именно в этот период формулируются те положения, которые в последующем (через искусственную архаизацию или намеренное фальсифицирование, «удлинение» истории Спарты) будут связаны с именем Ликурга .

Действительно, на VI век приходится затухание ранее довольно интенсивной культурной и художественной жизни Спарты. Перемена ощущается даже в списках победителей на Олимпийских играх. Победы спартиатов «резко прекращаются» после 576 года – «таковую можно отметить только в 552, потом можно насчитать отдельных двенадцать побед, равномерно распределенных по промежутку 548 – 400 гг., и, наконец, одну в 316» .

Если изоляционистских, а во многом и ксенофобских тенденций в спартанском обществе отрицать невозможно, то нельзя согласиться с теорией, утверждающей резкий и радикальный характер происшедшей перемены, будто бы прервавшей постепенное и вполне традиционное развитие спартанского общества, аналогичного до того момента иным греческим полисам. На наш взгляд более верно говорить о постепенном нарастании такого рода процессов, заложенных отчасти уже в раннем законодательстве Ликурга, а в особенности с теми социальными традициями и ценностями, что были присущи спартанскому обществу уже с VIII – VII вв.

Чем более интенсивно меняется окружающий греческий мир, тем более заметным становится отличие спартанского общества и тем более последнее – избрав в качестве модели социального развития стабильность и замкнутость правящего слоя, покоящиеся на изоляционизме от иных групп и их в том числе насильственном вытеснении или подавлении – тем более спартанское общество начинает обособляться от окружающего мира, начинает движение в сторону как сознательной, так и бессознательной архаизации. И значительную роль в этом процессе сыграло становление эфората – учреждения, охватывающего все стороны гражданской жизни, способного поставить их под свой контроль, и в первую очередь процесс воспитания спартиатов .

Общая характеристика спартанского общества. Система воспитания. Внутри спрартанского общества не было demos ’а в античном понимании этого слова – т.е. «народа» в смысле противопоставления большей части полноправного в гражданском плане населения небольшой группе знатных и богатых. Реформа Ликурга и последовавшие за ней частные меры привели к расширению аристократии, в юридическом смысле, таким образом, что она включила в свой состав все полноправное население, образов сословие спартиатов или гомеев (равных).

В результате внутренней эволюции VIII – VI вв., вызванной во многом обстоятельствами двух мессенских войн, Спарта преобразилась в военный лагерь, а ее граждане – в военную касту, от спаянности и единомыслия которой зависело выживание государства. Идеология братства и сотрудничества стала основной в спартанском обществе, вытесняя на второй план и вовсе ставя под подозрение в качестве социальных ценностей такие преимущества, как богатство или знатность. Последняя в Спарте не оспаривалась, но явно не почиталась как самодостаточное решающее основание для первенства в обществе – самый знатный спартиат для того, чтобы получить права гражданина, должен был успешно пройти весь положенный путь воспитания. Знатность, разумеется, давала некоторые преимущества – и подчастую довольно значительные – но для того, чтобы реализовать их, спартиат должен был подтвердить свой гражданский статус всем образом жизни, поведением в соответствии с правилами, признаваемыми равно обязательными для всех.

Плутарх Плута́рх

(около 45 - около 127), древнегреческий писатель и историк. Главное сочинение - «Сравнительные жизнеописания» выдающихся греков и римлян (50 биографий). Остальные дошедшие до нас многочисленные сочинения объединяются под условным названием «Моралии».

ПЛУТАРХ

ПЛУТА́РХ (ок. 46 - ок.120), древнегреческий писатель, историк, автор морально-философских и историко-биографических сочинений. Из огромного литературного наследия Плутарха, составлявшего ок. 250 сочинений, сохранилось не более трети произведений, большая часть которых объединена под общим названием «Моралий». Другая группа - «Сравнительные жизнеописания» - включает 23 пары биографий выдающихся государственных деятелей Древней Греции и Рима, подобранных по сходству их исторической миссии и близости характеров.
Биография
Античная традиция не сохранила биографии Плутарха, но ее с достаточной полнотой можно реконструировать по его собственным сочинениям. Плутарх родился в 40-е годы 1 века в Беотии, в небольшом городке Херонея, где в 338 до н. э. происходила битва между отрядами Филиппа Македонского и греческими войсками. Во времена Плутарха его родина была частью римской провинции Ахайя, и только бережно хранимые предания старины могли свидетельствовать о ее былом величии. Плутарх происходил из старинного богатого рода и получил традиционное грамматическое и риторическое образование, которое он продолжил в Афинах, став слушателем в школе философа Аммония. Вернувшись в родной город, он с юношеских лет принимал участие в его управлении, занимая различные магистратуры, в том числе видную должность архонта-эпонима (см. ЭПОНИМЫ) .
Плутарх неоднократно направлялся с политическими поручениями в Рим, где завязал дружеские отношения со многими государственными деятелями, среди которых был друг императора Траяна консул Квинт Сосий Сенекион; ему Плутарх посвятил «Сравнительные жизнеописания» и «Застольные беседы». Близость к влиятельным кругам империи и растущая литературная известность принесли Плутарху новые почетные должности: при Траяне (98-117) он стал проконсулом, при Адриане (117-138) - прокуратором провинции Ахайя. Сохранившаяся надпись эпохи Адриана свидетельствует о том, что император даровал Плутарху римское гражданство, причислив его к роду Местриев.
Несмотря на блестящую политическую карьеру, Плутарх избрал тихую жизнь в родном городе в окружении своих детей и учеников, составивших в Херонее небольшую академию. «Что до меня,- указывает Плутарх, - то я живу в маленьком городе и, чтобы он не сделался еще меньше, охотно в нем остаюсь». Общественная деятельность Плутарха снискала ему большое уважение в Греции. Около 95 года сограждане избрали его членом коллегии жрецов святилища Аполлона Дельфийского. В его честь в Дельфах была воздвигнута статуя, от которой при раскопках в 1877 был найден постамент со стихотворным посвящением.
Время жизни Плутарха относится к эпохе «эллинского возрождения» начала 2 века. В этот период образованные круги Империи были охвачены стремлением подражать древним эллинам как в обычаях повседневной жизни, так и в литературном творчестве. Политика императора Адриана, оказывавшего помощь пришедшим в упадок греческим городам, не могла не вызвать у соотечественников Плутарха надежду на возможное возрождение традиций независимых полисов Эллады.
Литературная деятельность Плутарха носила прежде всего просветительский и воспитательный характер. Его произведения обращены к широкому кругу читателей и имеют ярко выраженную морально-этическую направленность, связанную с традициями жанра поучения - диатрибы (см. ДИАТРИБА) . Мировоззрение Плутарха гармонично и ясно: он верит в высший разум, управляющий мирозданием, и похож на мудрого учителя, не устающего напоминать своим слушателям о вечных общечеловеческих ценностях.
Малые произведения
Широкий диапазон тем, затронутых в произведениях Плутарха, отражает энциклопедический характер его знаний. Он создает «Политические наставления», сочинения по практической морали («О зависти и ненависти», «Как отличить льстеца от друга», «О любви к детям» и др.), его занимает влияние литературы на человека («Как юношам знакомиться с поэзией») и вопросы космогонии («О порождении мировой души согласно Тимею»).
Произведения Плутарха пронизаны духом платоновской философии; его сочинения полны цитат и реминисценций из трудов великого философа, а трактат «Платоновские вопросы» представляет собой реальный комментарий к его текстам. Плутарха волнуют проблемы религиозно-философского содержания, которым посвящены т. н. пифийские диалоги («О знаке «Е» в Дельфах», «Об убыли оракулов»), сочинение «О даймонии Сократа» и трактат «Об Исиде и Осирисе».
Группа диалогов, облеченных в традиционную форму бесед сотрапезников на пиру, представляет собой собрание занимательных сведений из мифологии, глубоких философских замечаний и подчас курьезных естественнонаучных представлений. Заглавия диалогов могут дать представление о многообразии интересующих Плутарха вопросов: «Почему мы не верим осенним снам», «Которую руку Афродиты поранил Диомед», «Различные предания о числе Муз», «Какой смысл вложил Платон в убеждение, что Бог всегда остается геометром». К этому же кругу произведений Плутарха принадлежат «Греческие вопросы» и «Римские вопросы», содержащие различные точки зрения на происхождение государственных установлений, традиций и обычаев древности.
Сравнительные жизнеописания
Главным трудом Плутарха, ставшим одним из самых знаменитых произведений античной литературы, явились его биографические сочинения. «Сравнительные жизнеописания» вобрали в себя громадный исторический материал, включающий сведения из несохранившихся до наших дней произведений античных историков, личные впечатления автора от памятников старины, цитаты из Гомера, эпиграммы и эпитафии. Плутарха принято упрекать в некритическом отношении к используемым источникам, но надо учитывать, что главным для него было не само историческое событие, а след, оставленный им в истории.
Подтверждением этому может служить трактат «О злокозненности Геродота», в котором Плутарх упрекает Геродота в пристрастности и искажении истории Греко-персидских войн (см. ГРЕКО-ПЕРСИДСКИЕ ВОЙНЫ) . Плутарху, жившему 400 лет спустя, в эпоху, когда, по его выражению, над головой каждого грека был занесен римский сапог, хотелось видеть великих полководцев и политических деятелей не такими, какими они были на самом деле, но идеальным воплощением доблести и мужества. Он не стремился воссоздать историю во всей ее реальной полноте, но находил в ней выдающиеся примеры мудрости, героизма, самопожертвования во имя родины, призванные поразить воображение его современников.
Во вступлении к биографии Александра Македонского Плутарх формулирует принцип, положенный им в основу отбора фактов: «Мы пишем не историю, а жизнеописания, и не всегда в самых славных деяниях бывает видна добродетель или порочность, но часто какой-нибудь ничтожный поступок, слово или шутка лучше обнаруживают характер человека, чем битвы, в которых гибнут десятки тысяч, руководство огромными армиями и осады городов». Художественное мастерство Плутарха сделало «Сравнительные жизнеописания» излюбленным чтением для юношества, узнававшего из его сочинений о событиях истории Греции и Рима. Герои Плутарха становились олицетворением исторических эпох: древнейшие времена связывались с деятельностью мудрых законодателей Солона (см. СОЛОН) , Ликурга (см. ЛИКУРГ) и Нумы (см. НУМА ПОМПИЛИЙ) , а конец римской республики представлялся величественной драмой, движимой столкновениями характеров Цезаря (см. ЦЕЗАРЬ Гай Юлий) , Помпея (см. ПОМПЕЙ Гней) , Красса (см. КРАСС) , Антония, Брута (см. БРУТ Децим Юний Альбин) .
Без преувеличения можно сказать, что благодаря Плутарху в европейской культуре складывалось представление об античной истории как о полулегендарной эпохе свободы и гражданской доблести. Именно поэтому его произведения высоко ценили мыслители эпохи Просвещения, деятели Великой Французской революции и поколение декабристов. Само имя греческого писателя стало нарицательным, поскольку «Плутархами» в 19 веке называли многочисленные издания биографий великих людей.

Энциклопедический словарь . 2009 .

Смотреть что такое "Плутарх" в других словарях:

Из Херонеи (ок. 45 ок. 127), греч. писатель и философморалист. Принадлежал к платоновской Академии и исповедовал культ Платона, отдавая дань многочисл. стоич., пери патетич. и пифагорейским влияниям в духе характерного для того времени… … Философская энциклопедия

- (ок. 40 120 нашей эры) греческий писатель, историк и философ; жил в эпоху стабилизации Римской империи, когда хозяйство, политическая жизнь и идеология античного общества вступили в период, длительного застоя и загнивания. Идеологическим… … Литературная энциклопедия

- (ок. 46 ок. 127 гг.) философ, писатель и историк, из Херонеи (Беотия) Высшая мудрость философствуя, не казаться философствующим и шуткой достигать серьезной цели. Беседа должна быть столь же общим достоянием пирующих, как и вино. Начальником… … Сводная энциклопедия афоризмов

Плутарх - Плутарх. ПЛУТАРХ (около 45 около 127), греческий писатель. Главное сочинение ”Сравнительные жизнеописания” выдающихся греков и римлян (50 биографий). Остальные дошедшие до нас многочисленные сочинения объединяются под условным названием “Моралии” … Иллюстрированный энциклопедический словарь

А, муж. Стар. редк.Отч.: Плутархович, Плутарховна.Производные: Таря; Аря.Происхождение: (Греч. личное имя Plutarchos. От plutos богатство и arche власть.) Словарь личных имён. Плутарх а, м. Стар. редк. Отч.: Плутархович, Плутарховна. Производные … Словарь личных имен

Плутарх, Plutarchos, из Херонеи, до 50 после 120 гг. н. э., греческий философ и биограф. Происходил из состоятельной семьи, проживавшей в небольшом городке в Беотии. В Афинах изучал математику, риторику и философию, последнюю главным образом у… … Античные писатели

ПЛУТАРХ Cловарь-справочник по Древней Греции и Риму, по мифологии

ПЛУТАРХ - (ок. 46 – ок. 126) Греческий эссеист и биограф, родился в Херонее (Беотия), учился в Афинах, был жрецом Аполлона Пифийского в Дельфах, путешествовал в Египет, Италию, жил в Риме. До нас дошла большая часть трудов Плутарха, посвященных научным,… … Список древнегреческих имен

- (ок. 45 ок. 127) древнегреческий писатель и историк. Главное сочинение Сравнительные жизнеописания выдающихся греков и римлян (50 биографий). Остальные дошедшие до нас многочисленные сочинения объединяются под условным названием Моралии … Большой Энциклопедический словарь

- (Plutarchus, Πλούταρχος). Греческий писатель, живший в Беотии в I веке от Р. X., много путешествовавший и проведший некоторое время в Риме. Умер около 120 т. от Р. X. Из его сочинений исторического и философского содержания наиболее замечательны… … Энциклопедия мифологии

Периодизация государственно-правового развития Древней Греции.

Лекция 3. Эволюция государственности в Древней Греции

Вопросы:

1. Периодизация государственно-правового развития Древней Греции.

Греческий полис.

2. Эволюция древнеафинского государства.

3. Социальная и государственная структура Древней Спарты.

Древняя Греция, а точнее Эллада занимала обширную территорию, которая охватывала юг Балканского полуострова, острова Эгейского моря, побережье Фракии, западную береговую полосу Малой Азии, Южной Италии и часть Сицилии. Сами греки называли себя эллинами в честь своего божества Эллина, а греками их впоследствии прозвали римляне.

В конце III тыс. до н.э. Греция подверглась завоеванию племен ахейцев. Микенское царство стало первым государственным объединением различных племен и родов. Наличие централизованной власти, сосредоточенной в руках вождя, единая система налогообложения и административное деление напоминали организацию власти древневосточных протогосударств. Однако под натиском новых (дорийских) завоеваний Миккенская цивилизация пала.

Процесс последующего возникновения античных государств имел очень важную особенность. Плутарх, знаменитый древнегреческий историк (I в. н.э.) в своих «Сравнительных жизнеописаниях» полагал, что отцом-основателем Спарты был мифический Ликург, который стал царем по ретре, т.е. по устному договору спартанцев с божествами. Таким же основателем Афин, как полагал Плутарх, был богочеловек – Тесей (сын земной женщины и бога Посейдона, который подарил ему божественную власть), совершивший массу сверхъестественных подвигов. Таким образом, Плутарх считал сверхъестественное происхождение античных госу­дарств очевидным фактом. Изучая античную государствен­ность, необходимо учитывать это обстоятельство. Исторические личности часто заменяются легендарными, а взамен обоснованных фактов предлагаются их версии.

В науке распространено деление послемикенского этапа древнегреческой государственности на три основных периода:

· гомеровский период – XI–IX вв. до н.э.;

· архаический период – VIII–VI вв. до н.э.;

· классический период – V– V вв. до н.э.

Для гомеровского периода (XI–IX вв. до н.э.) характерно господство родоплеменных отношений, когда в традиционном понимании еще не существовало государственного устройства и преобладала перво­бытная военная демократия. К концу данного периода родоплеменные отношения окончательно разлагаются,и на смену родовому строю приходит строй рабовладельческий.

В архаический период создается сильное Афинское государство, речь о котором пойдет ниже.

Во времена классического периода происходит расцвет древне­греческого рабовладельческого общества и полисного строя. В V в. до н.э. Греция отстаивала свою самостоятельность в греко-персид­ских войнах (500–449 гг. до н.э.). Большой вклад в победу над персами внесло объединение греческих полисов (Афин, Коринфа и многих др.) в Делосский морской Союз под главенством Афин. Поэтому союз фак­тически превратился в афинскую морскую державу – архе, которую некоторые ученые характеризуют как своеобразную античную конфедерацию. Каллиев мир был заключен в 449 г. до н.э. Он стал победным для греков и прекра­тил греко-персидские войны. Таким образом, первый Афинский морской союз вы­полнил стоявшую перед ним военно-политическую задачу.

Второй Афинский морской союз был создан в 378 г. до н.э. с целью противостояния Пелопоннесскому союзу, возглавляемому Спартой. Пе­лопоннесский союз представлял собой группировку греческих полисов, в которых преобладали олигархические порядки, и господствовала арис­тократия. После поражения в Пелопонесской войне Афины навсегда утратили свою ведущую роль в истории Древней Греции.

Заметим, что упомянутые крупнейшие древнегреческие го­рода-государства: Афины, Спарта, Коринф - суще­ствовали в полисной форме и представляли собой город с прилегающими сельскими территориями. Для истории государства и права наибольший инте­рес представляют два полиса – Афины и Спарта – как наиболее яркие представители двух государственно-правовых «моделей». В Афинах классического периода преобладал демократический режим, а в Спарте – олигархический.

Что же из себя представлял «полис» как универсальный вид зарождающейся государственности дорийцев, и каков был статус общин­ников? Полис , по Аристотелю, являлся конечным результатом развития семьи, селе­ния, их объединения. Полис был небольшой замкнутой территорией со сравнительно малой численностью населения. В нем существовал институт гражданства, дающего право на земельный участок в городской черте. Кроме того, в любом полисе имелись органы самоуправления – народные собрания и выборные магистратуры.

Как ядро классической цивилизации и часть гражданской общины, древнегреческий полис имел свои характерные признаки и свойства. Экономическую основу его составляло единство города и примыкающих к нему деревень. В период становления полис формировался из территориальных общин; центром были городище, храм, святилище, где часто находилась крепость. Близ нее располагался рынок, – место торговли, там же жили ремесленники. Постепенно это городское поселение превратилось в административный центр. Жители полиса называли себя по имени этого центра. Верхняя часть города называлась акрополем.

В ту эпоху любое из государств Эллады было небольших размеров. Население полиса было малочисленным, т.е. редко превышало десять ты­сяч человек. Полис мог выжить лишь при не­большом населении и ограниченной территории, и чрезмерная рождаемость властями не одобрялась. Со стен городской крепости можно было окинуть взглядом почти все государство, а граждане полиса знали всех в лицо. Формально полис был своего рода социально-политическим союзом всех граждан, независимо от их социального и материального положения. Фактически же внутри него шла жестокая борьба между демосом и эвпатри­дами.

Важная функция полиса – поддержание граж­данского мира внутри общины. Поэтому полис – это и своеобразное политико-правовое объединение, граждане которого участвуют в законодательной и судебной власти. Полноправный член такого полиса считал себя ответственным за все дела гражданской общины, был социально активным патриотом своего города-государства. Он был обязан служить в ополчении, защищать общее дело полиса. Главную силу опол­чения составляли те, кто заседал в народном собрании. Совпадение поли­тической и военной организации было своеобразной формой, в которой шел процесс формирования рабовладельческого государства. Богатые граждане несли еще и материальную повинность, устраивая за свой счет литургию.

Как упоминалось, все граждане полиса в лице глав семей имели право на участок земли (клер), и в принципе, его размер был для всех равен. Частное владение землей в Греции было известно еще во времена Гомера. Земля делилась на две категории: полисную (общинную) и частную. Античная форма земельной собственности выступает в своеобразной двойствен­ной форме:

а) как собственность полиса (поэтому продать или подарить землю можно только гражданину данного полиса) и одновременно

б) как собственность частная.

Полис запрещал чужакам и иностранцам любые виды сделок с земельной собственностью. Кроме того, община следила за сделками граждан по поводу зе­мельных наделов, утверждала земельный максимум, контролировала справедливость и обоснованность получения земли по наследству, а при отсутствии наследников, забирала в свой фонд выморочные земли и т. д. Утрата участка земли подрывала социальный престиж общинника. Тем не менее, обычаи и традиции полиса не мешали знатным аристократам закабалять общинников-крестьян, присваивать их участки земли. В то же время необходимо учитывать, что самозаклад должника не стал в Аттике распространенным явлением, а рефор­мы Солона в VI в. до н.э. вообще его запретили. Общественное сознание осуждало нищету, разорение своих сограж­дан так же, как и чрезмерное обогащение. В случае нужды общинник мог рассчитывать на поддержку соплеменников. Стабильность полиса достигалась установ­лением максимума земельного надела, ограничениями купли-продажи земли, дополнительным обложением богатых граждан. Эти меры имели своей целью не допустить ослабления спло­ченности гражданского коллектива; сохранить слой свободных про­изводителей – собственников. Мел­кие и средние крестьяне были главной социальной опорой полиса. С другой стороны, богатые граждане имели приоритет при занятии многих долж­ностей в полисе.

Итак, наличие земельного надела, а позднее – определенного дохода с земельного участка было главным условием обладания гражданином не только военными, но также политическими и гражданскими правами. К ним относились:

· право участвовать в работе народного собрания;

· избирать должностных лиц и контролировать их дея­тельность;

· призываться к отправлению правосудия.

По внешним признакам полис казался почти идеальной общиной равных людей, но при внимательном анализе обнаруживалось, что полис – это не просто большая община, а весьма устойчивый политический и социальный организм, служивший основой античного общества. Иначе трудно понять причину его живучести на протяжении многих столетий.

ПРИМЕРНЫЙ ПЛАН

Законодательство Ликурга

1. Цари и эфоры

   Воспитание и общественная жизнь в Спарте

   Имущественные отношения среди спартиатов

   Происхождение и положение илотов

   Террор спартанцев по отношению к илотам

ИСТОЧНИКИ

Хрестоматия по истории древней Греции / Под ред. Д. П. Каллистова. М., 1964. Раздел «Спарта».

Антология источников по истории, культуре и религии древней Греции / Под ред. В. И. Кузищина. Учебное пособие. СПб., 2000. Разделы V, XI, XIV.

Ксенофонт. Лакедемонская полития // Курилов М. Э. Социально-политическое устройство, внешняя политика и дипломатия классической Спарты. Саратов, 2005.

Плутарх. Биография Ликурга // Плутарх. Сравнительные жизнеописания / Под ред. С. С. Аверинцева. Т. I. М., 1994.

ОСНОВНАЯ ЛИТЕРАТУРА

Андреев Ю. В. Спарта как тип полиса // Античная Греция. Т. 1. М., 1983. С. 194–217.

Латышев В. В. Очерк греческих древностей в 2-х томах. Т. I. Государственные и военные древности. СПб., 1997.

Печатнова Л. Г. История Спарты. Период архаики и классики. СПб., 2001.

Печатнова Л. Г. Спартанские цари. М., 2007.

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА

Колобова К. М. Древняя Спарта (X – VI вв. до н. э.). Учебное пособие. Л., 1957.

Курилов М.Э. Социально-политическое устройство, внешняя политика и дипломатия классической Спарты. Саратов, 2005.

Печатнова Л. Г. Формирование спартанского государства (VIII –VI вв. до н.э.). Учебное пособие для студентов. СПб., 1998.

Печатнова Л. Г. Кризис спартанского полиса (конец V – начало IV в. до н.э.). Учебное пособие для студентов. СПб., 1998.

Старкова Н. Ю. Притяжение древней Спарты. Учебное пособие по курсу «Источниковедение и историография античности». Ч. I – II. Ижевск, 2002.

Шишова И. А. Раннее законодательство и становление рабства в античной Греции. Л., 1991.

При изучении темы «Спартанский полис» следует обратить внимание на следующие важные положения:

Спарта не представляла собой аномалию в развитии древнегреческой цивилизации. Однако по многим параметрам Спарта сильно отличалась от большинства греческих полисов. Выбрав особый путь развития, связанный с длительной военной экспансией, Спарта постепенно превратилась в некое подобие военного лагеря, где сильнейшей деформации подверглись все сферы общественной жизни. Только в Спарте вплоть до римского завоевания сохранялась патриархальная царская власть, причем в форме декархии, только в Спарте государство последовательно боролось с частной собственностью на землю и организовывало жизнь своих граждан так, чтобы подчинить личные интересы общественным.

Следует обратить внимание на кастовый характер гражданского коллектива в Спарте. Для негражданского населения Спарты – илотов и периеков – путь к гражданству был почти полностью закрыт, а для самих граждан сохранение своего статуса было сопряжено с соблюдением целого ряда условий, в том числе и экономического характер. В результате Спарта стала единственным государством в Греции, где катастрофически именно уменьшалось гражданское население.

Особый интерес представляет спартанская илотия – тип рабства, отличный от классического античного рабства. Следует иметь в виду, что в конечном счете именно илотия была главным фактором, влияющим на состояние спартанского общества. Страх перед огромной армией илотов и невозможность существовать без них постепенно сделали спартанский полис милитаризованным государством.

Следует внимательно рассмотреть институты государственной власти в Спарте, особенно такие как эфорат, аналога которому не было в других греческих полисах. Своего объяснения требует и сохранение древних, берущих свое начало еще в гомеровской Греции политических институтов, двойной царской власти и герусии. Государство, в течение столетий сохранявшее без каких-либо видимых изменений свои древние органы власти и традиции родового строя, являло собой удивительный пример искусственно законсервированной общественно-политической структуры, внутри которой шел непрерывный процесс деформации человеческой личности.

ТЕКСТЫ ИСТОЧНИКОВ

Первое дошедшее до нас произведение, специально посвященное Спарте, принадлежит Ксенофонту, писателю, чья судьба была теснейшим образом связана со Спартой. Трактат Ксенофонта «Лакедемонская полития», написанный в жанре политического памфлета, имел острую политическую направленность и по-своему был ангажирован спартанским правительством. Ксенофонт главное внимание уделяет вовсе не политическим учреждениям Спарты. Он подробно описывает удивительную для прочих греков систему спартанского воспитания, благодаря которой в спартиатах успешно культивировалась такая важная, с точки зрения Ксенофонта, черта, как «гражданская добродетель». Лаконофильские симпатии Ксенофонта проявились и в его главном историческом произведении – «Греческой истории». Его «Helleniсa» – это по сути дела благоприятная для Спарты версия греческой истории.

Неоценимым источником по истории Спарты является также Плутарх (I – II в. н. э.). Из-за утраты огромного пласта литературы Плутарх остается нашим главным, а подчас и единственным информатором по кардинальным проблемам спартанской истории. Так ему принадлежит самая пространная биография Ликурга, содержащая избыток антикварных фактов и являющаяся как бы итогом многовековой литературной традиции о Ликурге. Степень достоверности показаний Плутарха во многом зависит от его источников, однако в целом материал Плутарха с поправками на известную тенденциозность его информаторов и своеобразие жанра исторической биографии представляется нам вполне добротным.

ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО ЛИКУРГА

В предисловии к биографии Ликурга Плутарх предупреждает читателя, что о «Ликурге невозможно сообщить ничего строго достоверного» и что «более всего расходятся сведения о том, в какую пору он жил» (I ). По этим основным линиям – историчность Ликурга и хронологические рамки его законодательства – до сих пор идут споры в научной литературе. В настоящее время большинство ученых полагают, что сомневаться в историческом существовании спартанского законодателя нет оснований. Время проведения реформ определяется, как правило, в диапазоне между концом IX и серединой VII в. до н.э. Согласно Плутарху, Ликург был автором не только первого конституционного документа, Большой Ретры, но и был ответствен за раздел земли в Спарте на клеры, за введение сисситий и за всю коллекцию характерных особенностей спартанской общественной жизни и общественного воспитания.

(Плутарх. Ликург, 5–6)

5. Лакедемоняне тосковали по Ликургу и неоднократно приглашали его вернуться, говоря, что единственное отличие их нынешних царей от народа – это титул и почести, которые им оказываются, тогда как в нем видна природа руководителя и наставника, некая сила, позволяющая ему вести за собою людей. Сами цари тоже с нетерпением ждали его возвращения, надеясь, что в его присутствии толпа будет относиться к ним более уважительно. В таком расположении духа находились спартанцы, когда Ликург приехал назад и тут же принялся изменять и преобразовывать все государственное устройство. Он был убежден, что отдельные законы не принесут никакой пользы, если, словно врачуя больное тело, страдающее всевозможными недугами, с помощью очистительных средств, не уничтожить дурного смешения соков и не назначить нового, совершенно иного образа жизни. С этой мыслью он прежде всего отправился в Дельфы. 1 Принеся жертвы богу и вопросив оракула, он вернулся, везя то знаменитое изречение, в котором пифия назвала его “боголюбезным”, скорее богом, нежели человеком; на просьбу о благих законах был получен ответ, что божество обещает даровать спартанцам порядки, несравненно лучшие, чем в остальных государствах. Ободренный возвещениями оракула, Ликург решил привлечь к исполнению своего замысла лучших граждан и повел тайные переговоры сначала с друзьями, постепенно захватывая все более широкий круг и сплачивая всех для задуманного им дела. Когда же приспел срок, он приказал тридцати знатнейшим мужам выйти ранним утром с оружием на площадь, чтобы навести страх на противников. Из них двадцать, самые знаменитые, перечислены Гермиппом; 1 первым помощником Ликурга во всех делах и наиболее ревностным соучастником издания новых законов называют Артмиада. Как только началось замешательство, царь Харилай, испугавшись, что это мятеж, укрылся в храме Афины Меднодомной, 2 но затем, поверивши уговорам и клятвам, вышел и даже сам принял участие в том, что происходило…

Из многочисленных нововведений Ликурга первым и самым главным был Совет старейшин (герусия). В соединении с горячечной и воспаленной, по слову Платона, 3 царской властью, обладая равным с нею правом голоса при решении важнейших дел, этот Совет стал залогом благополучия и благоразумия. Государство, которое носилось из стороны в сторону, склоняясь то к тирании, когда победу одерживали цари, то к полной демократии, когда верх брала толпа, положив посредине, точно балласт в трюме судна, власть старейшин, обрело равновесие, устойчивость и порядок: двадцать восемь старейшин (геронтов) теперь постоянно поддерживали царей, оказывая сопротивление демократии, но в то же время помогали народу хранить отечество от тирании. Названное число Аристотель объясняет тем, что прежде у Ликурга было тридцать сторонников, но двое, испугавшись, отошли от участия в деле. Сфер 4 же говорит, что их с самого начала было двадцать восемь… Впрочем, по-моему, Ликург поставил двадцать восемь старейшин скорее всего для того, чтобы вместе с двумя царями их было ровно тридцать.

Ликург придавал столько значения власти Совета, что привез из Дельф особое прорицание на этот счет, которое называют “ретрой”. 5 Оно гласит: “Воздвигнуть храм Зевса Силлания и Афины Силлании. 6 Разделить на филы и обы. 7 Учредить герусию из 30 членов с архагетами совокупно. От времени до времени созывать апеллу меж Бабикой и Кнакионом, и там предлагать и распускать, но господство и сила да принадлежит народу”. Приказ “разделить” относится к народу, а филы и обы – названия частей и групп, на которые следовало его разделить. Под архагетами подразумеваются цари. “Созывать апеллу” обозначено словом “апелладзейн”, ибо началом и источником своих преобразований Ликург объявил Аполлона Пифийского. Бабика и Кнакион теперь именуются… /текст испорчен/ и Энунтом, но Аристотель утверждает, что Кнакион – это река, а Бабика – мост. Между ними и происходили собрания, хотя в том месте не было ни портика, ни каких-либо иных укрытий: по мнению Ликурга, ничто подобное не способствует здравости суждений, напротив – причиняет один только вред, занимая ум собравшихся пустяками и вздором, рассеивая их внимание, ибо они, вместо того чтобы заниматься делом, разглядывают статуи, картины, проскений театра или потолок Совета, чересчур пышно изукрашенный. Никому из обыкновенных граждан не дозволялось подавать свое суждение, и народ, сходясь, лишь утверждал или отклонял то, что предложат геронты и цари. Но впоследствии толпа разного рода изъятиями и прибавлениями стала искажать и уродовать утверждаемые решения, и тогда цари Полидор и Феопомп 8 сделали к ретре такую приписку: “Если народ постановит неверно, геронтам и архагетам распустить”, то есть решение принятым не считать, а уйти и распустить народ на том основании, что он извращает и переиначивает лучшее и наиболее полезное. Они даже убедили все государство в том, что таково повеление бога, как явствует из одного упоминания у Тиртея 1:

Те, кто в пещере Пифона услышали Феба реченье,

Мудрое слово богов в дом свой родной принесли:

Пусть в Совете цари, которых боги почтили,

Первыми будут; пускай милую Спарту хранят

С ними советники-старцы, за ними – мужи из народа,

Те, что должны отвечать речью прямой на вопрос.

Перевод С. П. Маркиша.

ГЕРУСИЯ

В Спарте совет старейшин, или герусия, при малой значимости народного собрания, фактически являлась высшим правительственным органом. В момент учреждения герусии ее председателями были цари, позже – эфоры. Герусии принадлежала высшая судебная власть. Только геронты, к примеру, могли судить царей. И способ избрания, и отсутствие отчетности, и пожизненность членства в герусии наиболее соответствовали олигархической сущности спартанского государства.

(Плутарх. Ликург, 26)

Как уже говорилось, первых старейшин Ликург назначил из числа тех, кто принимал участие в его замысле. Затем он постановил взамен умерших всякий раз выбирать из граждан, достигших шестидесяти лет, того, кто будет признан самым доблестным. 2 Не было, вероятно, в мире состязания более великого и победы более желанной! И верно, ведь речь шла не о том, кто среди проворных самый проворный или среди сильных самый сильный, но о том, кто среди добрых и мудрых мудрейший и самый лучший, кто в награду за добродетель получит до конца своих дней верховную, – если здесь применимо это слово, – власть в государстве, будет господином над жизнью, честью, короче говоря, над всеми высшими благами. Решение это выносилось следующим образом. Когда народ сходился, особые выборные закрывались в доме по соседству, так чтобы и их никто не видел, и сами они не видели, что происходит снаружи, но только слышали бы голоса собравшихся. Народ и в этом случае, как и во всех прочих, решал дело криком. Соискателей вводили не всех сразу, а по очереди, в соответствии со жребием, и они молча проходили через собрание. У сидевших взаперти были таблички, на которых они отмечали силу крика, не зная кому это кричат, но только заключая, что вышел первый, второй, третий, вообще очередной соискатель. Избранным объявлялся тот, кому кричали больше и громче других. 3 С венком на голове он обходил храмы богов. За ним огромной толпою следовали молодые люди, восхваляя и прославляя нового старейшину, и женщины, воспевавшие его доблесть и участь его возглашавшие счастливой. Каждый из близких просил его откушать, говоря, что этим угощением его чествует государство. Закончив обход, он отправлялся к общей трапезе; заведенный порядок ничем не нарушался, не считая того, что старейшина получал вторую долю, но не съедал ее, а откладывал. У дверей стояли его родственницы, после обеда он подзывал ту из них, которую уважал более других, и, вручая ей эту долю, говорил, что отдает награду, которой удостоился сам, после чего остальные женщины, прославляя эту избранницу, провожали ее домой.

Перевод С. П. Маркиша.

ЦАРИ И ЭФОРЫ

Одновременно в Спарте правило два царя из разных династий, Агиадов и Еврипонтидов. Власть их была наследственной. Цари возглавляли спартанскую армию, а также являлись главными жрецами общины. Начиная с периода классики их власть имела тенденцию постепенно трансформироваться в обычную государственную должность, магистратуру, однако не совсем и не в полной мере. Особый статус царей, которые занимали в Спарте среднее, промежуточное положение между суверенными монархами и обычными государственными чиновниками, подметил уже Аристотель. (Пол. III , 10, 1, 1285 b ). В нижеприведенном отрывке Ксенофонта детально рассматривается деятельность царей в качестве военачальников.

(Ксенофонт. Лакедемонская полития, 13, 15)

13. Теперь я хочу изложить, какую власть и какие права Ликург дал царю над войском. Во-первых, во время похода государство снабжает царя и его свиту продовольствием. С ним питаются те полемархи, 1 которые постоянно находятся вместе с царем, чтобы в случае надобности он мог совещаться с ними. Вместе с царем также питаются три человека из числа “гомеев”, 2 их задача – заботиться обо всем необходимом для царя и его свиты, чтобы те могли целиком посвятить себя заботам о военных делах. Я хочу как можно точнее рассказать о том, как царь выступает в поход с войском. Прежде всего еще в городе он приносит жертву Зевсу-Водителю и божествам, спутникам Зевса. 3 Если жертвы благоприятны, “носитель огня” берет огонь с алтаря и несет его впереди всех до границы государства. Здесь царь вновь приносит жертвы Зевсу и Афине. Только в том случае, если оба божества благоприятствуют начинанию, царь переходит границы страны. Огонь, взятый от жертвенного костра, несут все время впереди, не давая ему угаснуть; за ним ведут жертвенных животных различных пород. Каждый раз царь начинает приносить жертвы в предрассветных сумерках, стремясь снискать благосклонность божества раньше врагов. При жертвоприношениях присутствуют полемархи, лохаги, пентекостеры, командиры наемников, начальники обоза, а также те из стратегов союзных государств, которые пожелают этого. Также присутствуют два эфора, 4 которые ни во что не вмешиваются, пока их не призовет царь. Они наблюдают за тем, как каждый ведет себя, и учат всех достойно вести себя во время жертвоприношений… Когда войско находится на марше и врага еще не видно, никто не идет впереди царя, за исключением скиритов 5 и конных разведчиков. Если предстоит битва, царь берет агему первой моры и ведет ее вправо, пока не оказывается с нею между двумя морами и двумя полемархами. Старейший из свиты царя строит те войска, которые должны стоять позади царского отряда. Эта свита состоит из гомеев, которые питаются вместе с царем, а также из гадателей, врачей, флейтистов, командира войска и из добровольцев, если таковые имеются. Таким образом, ничто не мешает действиям людей, так как все предусмотрено заранее…Когда наступает время располагаться на ночлег, царь выбирает и указывает место для лагеря. Отправление же посольств к друзьям или врагам не дело царя. К царю все обращаются, когда хотят чего-либо добиться. Если кто-нибудь приходит искать правосудия, царь отправляет его к элланодикам, 1 если добивается денег – к казначею, если приносит добычу – к лафирополам. 2 Таким образом, в походе царь не имеет других обязанностей, кроме обязанностей жреца и военачальника…

Я хочу еще рассказать, какие взаимоотношения Ликург установил между царями и общиной граждан, ибо царская власть – единственная, которая остается именно такой, какой она была установлена с самого начала. Другие государственные установления, как всякий может убедиться, уже изменились и продолжают изменяться даже сейчас. Ликург предписал, чтобы царь, ведущий свое происхождение от бога, совершал все общественные жертвоприношения именем государства. Он также должен вести войско туда, куда ему прикажет родина. Царю предоставляется право брать почетную часть жертвенного животного. В городах периеков 3 царю разрешают брать себе достаточное количество земли, чтобы он имел все необходимое, но не был богаче, чем следует. Чтобы цари не питались дома, Ликург предписал им участвовать в общественных трапезах. Он разрешил им получать двойную порцию не для того, чтобы цари ели больше других, а для того, чтобы они могли почтить пищей того, кого пожелают. Кроме того, Ликург дал право каждому царю выбрать для своей трапезы двух товарищей, которые назывались пифиями… 4 Таковы почести, воздаваемые царю в Спарте при его жизни. Они лишь немного отличаются от почестей, оказываемых частным лицам. Действительно, Ликург не желал ни внушить царям стремление к тирании, ни возбудить зависть сограждан к их могуществу. Что касается почестей, воздаваемых царю после смерти, то из законов Ликурга видно, что лакедемонских царей чтили не как простых людей, но как героев.

Перевод М. Н. Ботвинника.

Учреждение эфората в 754 г. до н.э. знаменовало собой победу полиса над суверенной царской властью. С усилением эфората постепенно все более и более уменьшалась власть спартанских царей. Кроме надзора за царями во время войны эфоры постоянно наблюдали за ними и в мирное время. Очевидно, сразу же после учреждения эфората между царями и эфорами была установлена ежемесячная клятва как знак компромисса между царями и общиной.

(Ксенофонт. Лакедемонская полития, 15, 7)

Эфоры и цари ежемесячно обмениваются клятвами: эфоры присягают от лица полиса, царь – от своего имени. Царь клянется править сообразно с законами, установленными в государстве, а полис обязуется сохранять царскую власть неприкосновенной, пока царь будет верен своей клятве.

Перевод М. Н. Ботвинника

В классическое время эфорам принадлежала вся исполнительная и контрольная власть в государстве. Избираемые из всей массы граждан, эфоры по сути дела выражали интересы всей общины и постоянно выступали как антагонисты царской власти. Уже в классический период власть эфоров была столь велика, что Аристотель уподобляет ее тиранической (Пол. II , 6, 14, 1270 b ). Однако, как всякая республиканская магистратура, власть эфоров была ограничена избранием только на один год и обязательностью отчета перед своими преемниками.

(Ксенофонт. Лакедемонская полития, 8, 3 – 4)

Естественно, что те же самые люди /самые знатные и влиятельные в Спарте/ совместно /с Ликургом/ 1 учредили и власть эфоров, поскольку они считали, что повиновение является величайшим благом и для государства, и для армии, и для частной жизни; ибо чем большей властью обладает правительство, тем скорее, как они считали, оно и граждан заставит себе подчиняться. (4) Так вот эфоры имеют право наказывать любого, кого только пожелают, и они обладают властью немедленно привести приговор в исполнение. Им дана также власть отстранять от должности еще до истечения срока их службы и даже заключать в тюрьму любых магистратов. Однако присудить их к смертной казни может только суд. Имея столь большую власть, эфоры не позволяют должностным лицам, как это имеет место в других полисах, в течение их служебного года делать все, что те сочтут нужным, но подобно тиранам или руководителям гимнасических состязаний, немедленно подвергают наказанию тех, кого уличат в противозаконии.

Перевод Л. Г. Печатновой.

Аристотель указывает на целый ряд недостатков, которые часто парализовывали деятельность эфората, в том числе и на случаи коррупции в среде эфоров.

(Аристотель. Политика, П, 66, 14 – 16, 1270 b )

Плохо обстоит дело и с эфорией. Эта власть у них ведает важнейшими отраслями управления; пополняется же она из среды всего гражданского населения, 2 так что в состав правительства попадают зачастую люди совсем бедные, которых вследствие их необеспеченности легко можно подкупить, и в прежнее время такие подкупы нередко случались, да и недавно они имели место в андросском деле, когда некоторые из эфоров, соблазненные деньгами, погубили все государство, по крайней мере насколько это от них зависело. 3 Так как власть эфоров чрезвычайно велика и подобна власти тиранов, то и сами цари бывали вынуждены прибегать к демагогическим приемам, отчего также получался вред для государственного строя: из аристократии возникала демократия. 15. Конечно, этот правительственный орган придает устойчивость государственному строю, потому что народ, имея доступ к высшей власти, остается спокойным… 16. Однако избрание на эту должность следовало бы производить из всех граждан 4 и не тем слишком уж ребяческим способом, каким это делается в настоящее время. Сверх того, эфоры выносят решения по важнейшим судебным делам, между тем как сами они оказываются случайными людьми; поэтому было бы правильнее, если бы они выносили свои приговоры не по собственному усмотрению, но следуя букве закона. Самый образ жизни эфоров не соответствует общему духу государства: они могут жить слишком вольготно, тогда как по отношению к остальным существует скорее излишняя строгость, так как они, не будучи в состоянии выдержать ее, тайно в обход закона предаются чувственным наслаждениям.

Перевод С. А. Жебелева.

ВОСПИТАНИЕ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ЖИЗНЬ В СПАРТЕ

Желание унифицировать всех спартанских граждан и подготовить их исключительно к военной карьере привело к созданию в Спарте единой системы общественного воспитания. Эта система включала в себя круг обычаев, официальных запретов и предписаний, определявших повседневную жизнь каждого спартанца с рождения и до смерти. Для спартанского государства с его ярко выраженным военным характером казарменная система воспитания молодого поколения оказалась весьма эффективной. Об особенностях воспитания молодежи в Спарте рассказывают Ксенофонт (Лак. пол. 2 – 4) и Плутарх.

(Плутарх. Ликург, 16 – 18)

16. Отец был не в праве сам распорядиться воспитанием ребенка – он относил новорожденного на место, называемое “лесхой”, где сидели старейшие сородичи по филе. Они осматривали ребенка и, если находили его крепким и ладно сложенным, приказывали воспитывать, тут же назначив ему один из девяти тысяч наделов. 1 Если же ребенок был тщедушными безобразным, его отправляли к Апотетам (так назывался обрыв на Тайгете), считая, что его жизнь не нужна ни ему самому, ни государству, раз ему с самого начала отказано в здоровье и силе. 2 По той же причине женщины обмывали новорожденных не водой, а вином, испытывая их качества: говорят, что больные падучей и вообще хворые от несмешанного вина погибают, а здоровые закаляются и становятся еще крепче. Кормилицы были заботливые и умелые, детей не пеленали, чтобы дать свободу членам тела, растили их неприхотливыми и не разборчивыми в еде, не боящимися темноты или одиночества, не знающими, что такое своеволие и плач. Поэтому иной раз даже чужеземцы покупали кормилиц родом из Лаконии… Между тем спартанских детей Ликург запретил отдавать на попечение купленным за деньги или нанятым за плату воспитателям, да и отец не мог воспитывать сына, как ему заблагорассудится. Едва мальчики достигали семилетнего возраста, Ликург отбирал их у родителей и разбивал по отрядам, чтобы они вместе жили и ели, приучаясь играть и трудиться друг подле друга. Во главе отряда он ставил того, кто превосходил прочих сообразительностью и был храбрее всех в драках. Остальные равнялись на него, исполняли его приказы и молча терпели наказания, так что главным следствием такого образа жизни была привычка повиноваться. За играми детей часто присматривали старики и постоянно ссорили их, стараясь вызвать драку, а потом внимательно наблюдали, какие у каждого от природы качества – отважен ли мальчик и упорен ли в схватках. Грамоте они учились лишь в той мере, в какой без этого нельзя было обойтись, 3 в остальном же все воспитание сводилось к требованиям беспрекословно подчиняться, стойко переносить лишения и одерживать верх над противником. С возрастом требования делались все жестче: ребятишек коротко стригли, они бегали босиком, приучались играть нагими. В двенадцать лет они уже расхаживали без хитона, получая раз в год по гиматию, грязные, запущенные; бани и умащения были им незнакомы – за весь год лишь несколько дней они пользовались этим благом. Спали они вместе, по илам 1 и отрядам, на подстилках, которые сами себе приготовляли, ломая голыми руками метелки тростника на берегу Эврота. Зимой к тростнику подбрасывали и примешивали так называемый ликофон: считалось, что это растение обладает какою-то согревающей силой. 17. В этом возрасте у лучших юношей появляются возлюбленные. Усугубляют свой надзор и старики: они посещают гимнасии, присутствуют при состязаниях и словесных стычках, и это не забавы ради, ибо всякий считает себя до некоторой степени отцом, воспитателем и руководителем любого из подростков, так что всегда находилось, кому вразумить и наказать провинившегося. Тем не менее из числа достойнейших мужей назначается еще и педоном – надзирающий за детьми, а во главе каждого отряда сами подростки ставили одного из так называемых иренов – всегда наиболее рассудительного и храброго. (Иренами зовут тех, кто уже второй год как возмужал, меллиренами – самых старших мальчиков). Ирен, достигший двадцати лет, командует своими подчиненными в драках и распоряжается ими, когда приходит пора позаботиться об обеде. Большим он дает наказ принести дров, малышам – овощей. Все добывается кражей: одни идут на огороды, другие с величайшей осторожностью, пуская в ход всю свою хитрость, пробираются на общие трапезы мужей. Если мальчишка попадался, его жестоко избивали плетью за нерадивое и неловкое воровство. Крали они и всякую иную провизию, какая только попадалась под руку, учась ловко нападать на спящих или зазевавшихся караульных. Наказанием попавшимся были не только побои, но и голод: детей кормили весьма скудно, чтобы, перенося лишения, они сами, волей-неволей, понаторели в дерзости и хитрости… 18. Воруя, дети соблюдали величайшую осторожность; один из них, как рассказывают, украв лисенка, спрятал его у себя под плащом, и хотя зверек разорвал ему когтями и зубами живот, мальчик, чтобы скрыть свой поступок, крепился до тех пор, пока не умер. О достоверности этого рассказа можно судить по нынешним эфебам: я сам видел, как не один из них умирал под ударами у алтаря Ортии. 2

Перевод С. П. Маркиша

Граждане в Спарте даже в своей повседневной жизни должны были следовать определенным, строго регламентированным установлениям. Вся их жизнь протекала на виду у сограждан, роль семьи была сведена к минимуму. Будучи избавлены от материальных забот и по закону не имея даже права заниматься ремеслами, спартиаты большую часть своего времени проводили на охоте, в гимнасиях, за общественными столами, т. н. сисситиями. Сисситии являлись своеобразными обеденными клубами, участие в которых для всех спартанских граждан было строго обязательным. Благодаря общественному воспитанию и общественным обедам Спарте удалось унифицировать всю жизнь своих граждан и добиться если не фактического, то по крайней мере кажущегося равенства. Возможно, благодаря своему диковинному характеру, сисситии были столь подробно описаны античными авторами.

(Ксенофонт. Лакедемонская полития, 5, 2 – 7)

…Заметив, что тот порядок, который он застал у спартанцев, когда они, как все остальные эллины, питались у себя, ведет к изнеженности и беззаботности, Ликург ввел совместные трапезы. Он заставил питаться на глазах у всех, полагая, что при этом будет меньше нарушений предписанных законов. Он установил такое количество продовольствия, чтобы оно не вело к излишествам, но и не было бы недостаточным. К этому часто добавляется охотничья добыча, и богатые иногда заменяют хлеб пшеничным. 1 Таким образом, когда спартанцы совместно обедают в палатках, стол у них никогда не бывает ни лишенным яств, ни роскошным. Что касается напитков, то Ликург, запретив чрезмерные попойки, расслабляющие душу и тело, разрешил спартанцам пить лишь для утоления жажды, считая, что напиток тогда безвреднее и всего приятнее… В остальных государствах люди большей частью проводят время со своими сверстниками, так как с ними они чувствуют себя свободнее. Ликург же смешал в Спарте все возрасты, считая, что молодые люди могут многому научиться на опыте старших. На филитиях было принято рассказывать о подвигах, совершенных в государстве; так что в Спарте чрезвычайно редко встречается заносчивость, пьяные выходки, позорные поступки и сквернословие. Питание вне дома приносит еще и такую пользу: люди, возвращающиеся домой, вынуждены совершать прогулку; они должны думать о том, чтобы не напиться пьяными, зная, что не могут остаться там, где обедали.

Перевод М. Н. Ботвинника.

(Плутарх. Ликург, 12)

…На трапезы собиралось человек по пятнадцать, иной раз немногим менее или более. Каждый сотрапезник приносил ежемесячно медимн ячменной муки, восемь хоев 2 вина, пять мин сыра, две с половиной мины смокв и, наконец, совсем незначительную сумму денег для покупки мяса и рыбы. 3 Если кто из них совершал жертвоприношение или охотился, для общего стола поступала часть жертвенного животного или добычи, но не все целиком, ибо замешкавшийся на охоте или из-за принесения жертвы не мог пообедать дома, тогда как остальным надлежало присутствовать. Обычай совместных трапез спартанцы неукоснительно соблюдали вплоть до поздних времен… Рассказывают, что желавший стать участником трапезы, подвергался вот какому испытанию. Каждый из сотрапезников брал в руку кусок хлебного мякиша и, словно камешек для голосования, молча бросал в сосуд, который подносил, держа на голове, слуга. В знак одобрения комок просто опускали, а кто хотел выразить свое несогласие, тот предварительно сильно стискивал мякиш в кулаке. И если обнаруживали хотя бы один такой комок, соответствующий просверленному камешку, 4 искателю в приеме отказывали, желая, чтобы все, сидящие за столом, находили удовольствие в обществе друг друга… 5 Из спартанских кушаний самое знаменитое – черная похлебка. Старики даже отказывались от своей доли мяса и уступали ее молодым, а сами вволю наедались похлебкой. Существует рассказ, что один из понтийских царей единственно ради этой похлебки купил себе повара-лаконца, но, попробовав, с отвращением отвернулся, и тогда повар ему сказал: “Царь, чтобы есть эту похлебку, надо сначала искупаться в Эвроте”. Затем, умеренно запив обед вином, спартанцы шли по домам, не зажигая светильников: ходить с огнем им запрещалось как в этом случае, так и вообще, дабы они приучались уверенно и бесстрашно передвигаться в ночной темноте. Таково было устройство общих трапез.

Перевод С. П. Маркиша.

Впервые идеалы военной доблести воплотил в своих элегиях Тиртей, спартанский поэт VII в. до н.э., участник Второй Мессенской войны. Тиртей ценил военную доблесть выше всех человеческих добродетелей. Его знаменитые маршевые песни, т. н. эмбатерии, и военные элегии оказали огромное влияние на воспитание в духе высокого патриотизма многих поколений спартанцев. Поэтическое наследие Тиртея очень рано было канонизировано, став обязательным элементом спартанского школьного образования.

(Тиртей, Фрагменты 6 – 9).

Так как потомки вы все необорного в битвах Геракла,

Будьте бодры, еще Зевс не отвратился от нас!

Вражеских полчищ огромных не бойтесь, не ведайте страха,

Каждый пусть держит свой щит прямо меж первых бойцов,

Жизнь ненавистной считая, а мрачных посланниц кончины –

Милыми, как нам милы солнца златые лучи!

Опытны все вы в делах многослезного бога Арея,

Ведомы вам хорошо ужасы тяжкой войны,

Юноши, вы и бегущих видали мужей и гонящих;

Зрелищем тем и другим вдоволь насытились вы!

Воины те, что дерзают, смыкаясь плотно рядами,

В бой рукопашный вступать между передних бойцов,

В меньшем числе погибают, а сзади стоящих спасают;

Труса презренного честь гибнет мгновенно навек:

Нет никого, кто бы мог до конца рассказать все мученья,

Что достаются в удел трусу, стяжавшему стыд!

Трудно решиться ведь честному воину с тылу ударить

Мужа, бегущего вспять с поля кровавой резни;

Срамом покрыт и стыдом мертвец, во прахе лежащий,

Сзади пронзенный насквозь в спину копья острием!

Пусть же, широко шагнув и ногами в землю упершись,

Каждый на месте стоит, крепко губу закусив,

Бедра и голени снизу и грудь свою вместе с плечами

Выпуклым кругом щита, крепкого медью, прикрыв;

Правой рукою пусть он потрясает могучую пику,

Грозный шелома султан над головой всколебав;

Пусть среди подвигов ратных он учится мощному делу

И не стоит со щитом одаль летающих стрел;

Пусть он идет в рукопашную схватку и длинною пикой

Или тяжелым мечом насмерть врага поразит!

Ногу приставив к ноге и щит свой о щит опирая,

Грозный султан – о султан, шлем – о товарища шлем,

Плотно сомкнувшись грудь с грудью, пусть каждый дерется с врагами.

Стиснув рукою копье или меча рукоять!

Вперед, о сыны отцов, граждан

Мужами прославленной Спарты!

Щит левой рукой выставляйте,

Копьем потрясяйте отважно

И жизни своей не щадите:

Ведь то не в обычаях Спарты.

Перевод В. В. Латышева

ИМУЩЕСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ СРЕДИ СПАРТИАТОВ

С именем Ликурга античная традиция связывает перерождение всего спартанского общества. Оно заключалось, во-первых, в образовании военной касты, куда включались все спартиаты, во-вторых, в искусственном выравнивании уровня их жизни и, в-третьих, в полной изоляции Спарты от всего внешнего мира. Отсутствие собственной монетной чеканки и запрещение ввоза иностранной валюты искусственно затормозили развитие в Спарте товарно-денежного хозяйства и поставили Спарту в ряд самых отсталых в экономическом отношении полисов Греции. Важные замечания об этой стороне жизни спартанского общества встречаются у Плутарха.

(Плутарх. Ликург, 9, 1– 6)

9, 1 – 6 Затем он /Ликург/ взялся за раздел и движимого имущества, чтобы до конца уничтожить всяческое неравенство, но, понимая, что открытое изъятие собственности вызовет резкое недовольство, одолел алчность и корыстолюбие косвенными средствами. Во-первых, он вывел из употребления всю золотую и серебряную монету, оставив в обращении только железную, да и той при огромном весе и размерах назначил ничтожную стоимость, так что для хранения суммы, равной десяти минам, 1 требовался большой склад, а для перевозки – парная запряжка. По мере распространения новой монеты многие виды преступлений в Лакедемоне исчезли. Кому, в самом деле, могла припасть охота воровать, брать взятки или грабить, коль скоро нечисто нажитое и спрятать было немыслимо, и ничего завидного оно собою не представляло, и даже разбитое на куски не получало никакого употребления? Ведь Ликург, как сообщают, велел закалять железо, окуная его в уксус, и это лишало металл крепости, он становился хрупким и ни на что более не годным, ибо никакой дальнейшей обработке уже не поддавался. Затем Ликург изгнал из Спарты бесполезные и лишние ремесла. Впрочем, большая их часть и без того удалилась бы вслед за общепринятой монетой, не находя сбыта для своих изделий. Возить железные деньги в другие греческие города было бессмысленно, – они не имели там ни малейшей ценности, и над ними только потешались, – так что спартанцы не могли купить ничего из чужеземных пустяков, да и вообще купеческие грузы перестали приходить в их гавани. В пределах Лаконии не появлялись ни искусный оратор, ни бродячий шарлатан-предсказатель, ни сводник, ни золотых или серебряных дел мастер 2 – ведь там не было больше монеты! Но в силу этого роскошь, понемногу лишившаяся всего, что ее поддерживало и питало, сама собой увяла и исчезла. Зажиточные граждане потеряли все свои преимущества, поскольку богатству был закрыт выход на люди, и оно без всякого дела пряталось взаперти по домам.

Перевод С. П. Маркиша

ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ПОЛОЖЕНИЕ ИЛОТОВ

Уже в древности существовал удивительный разнобой мнений относительно происхождения илотов. Однако все без исключения античные авторы сходились в одном: илотия в Спарте – это особая форма рабства, отличная от классического его варианта и возникшая как результат порабощения дорийскими завоевателями лаконских и мессенских греков. Положение спартанских илотов, по-видимому, было гораздо унизительнее, чем положение рабов в любом другом греческом полисе. Во фрагменте Мирона из Приены, сохраненном у Афинея (рубеж II – III вв. н. э.), показан весь комплекс мер, направленных на физическое и морально-психологическое подавление илотов.

(Афиней, XIV , 657 D )

О том, с какой дерзостью и высокомерием лакедемоняне вели себя по отношению к илотам, свидетельствует и Мирон из Приены во второй книге своих мессенских штудий: “А все, что они поручают илотам, связано с позором и унижением. Так им полагается носить шляпы из собачьей кожи и одеваться в шкуры животных. Ежегодно илоты получают определенное число ударов, даже если они и не совершили никакого преступления. Это делается для того, чтобы илоты всегда помнили, что они – рабы. Кроме того, если кто-нибудь из них своим внешним видом начинает сильно отличаться от раба, то и он сам наказывается смертью, и на хозяина его накладывается штраф за то, что тот вовремя не пресек чрезмерного развития своего илота”.

Перевод Л. Г. Печатновой

Страх, который внушали илоты спартанцам, заставлял последних жить в атмосфере постоянного стресса. Воспринимая илотов как внутренних врагов, спартанцы питали к ним глубочайшее недоверие. О степени этого недоверия свидетельствует отрывок из утраченного политического трактата Крития, активного участника тирании Тридцати в Афинах и известного лаконофила. Этот фрагмент приводит в своей речи “О рабстве” писатель–софист IV в. Либаний.

(Либаний, XXV , 63)

Лакедемоняне дали себе против илотов полную свободу убивать их, и о них Критий говорит, что в Лакедемоне существует самое полное рабство одних и самая полная свобода других. Ведь из-за чего другого, – говорит сам Критий, – как не из-за недоверия к этим самым илотам спартиат отбирает у них дома ручку щита? Ведь он не делает это на войне, потому что там часто необходимо быть в высшей степени расторопным. Он всегда ходит, держа в руках копье, чтобы оказаться сильнее илота, если тот взбунтуется, будучи вооружен одним лишь щитом. Они изобрели себе также и запоры, с помощью которых они полагают преодолеть козни илотов.

Это было бы то же самое, что жить совместно с кем-нибудь, испытывая перед ним страх и не смея отдохнуть от ожидания опасностей. И как могут те, которых и во время завтрака, и во сне, и при отправлении какой-либо другой потребности, вооружает страх по отношению к рабам, как могут такие люди… наслаждаться настоящей свободой?… Подобно тому, как цари у них отнюдь не были свободными, ввиду того, что эфоры имели власть вязать и казнить царя, так и все спартиаты лишились своей свободы, живя в условиях ненависти со стороны рабов.

Перевод А. Я. Гуревича.

ТЕРРОР СПАРТАНЦЕВ ПО ОТНОШЕНИЮ К ИЛОТАМ

По словам Фукидида (IV , 80), большинство мероприятий спартанцев было направлено главным образом на защиту от илотов. Одной из главных форм устрашения илотов в Спарте являлись так называемые криптии, или тайные убийства рабов. С изобретением криптий террор спартанцев по отношению к илотам принял узаконенный характер. Самое полное описание криптий принадлежит Плутарху.

(Плутарх. Ликург, 28)

Вот как происходили криптии. 1 Время от времени власти отправляли бродить по окрестностям молодых людей, считавшихся наиболее сообразительными, снабдив их только короткими мечами и самым необходимым запасом продовольствия. Днем они отдыхали, прячась по укромным уголкам, а ночью, покинув свои убежища, умерщвляли всех илотов, каких захватывали на дорогах…Аристотель особо останавливается на том, что эфоры, принимая власть, первым делом объявляли войну илотам, дабы узаконить убийство последних. 2 И вообще спартанцы обращались с ними грубо и жестоко. Они заставляли илотов пить несмешанное вино, а потом приводили их на общие трапезы, чтобы показать молодежи, что такое опьянение. Им приказывали петь дрянные песни и танцевать смехотворные танцы, запрещая развлечения, подобающие свободному человеку. Даже гораздо позже, во время похода фиванцев в Лаконию, 3 когда захваченным в плен илотам велели спеть что-нибудь из Терпандра, Алкмана или лаконца Спендонта, они отказались, потому что господам-де это не по душе. Итак, те, кто говорит, что в Лакедемоне свободный до конца свободен, а раб до конца порабощен, совершенно верно определили сложившееся положение вещей. Но, по-моему, все эти строгости появились у спартанцев лишь впоследствии, а именно, после большого землетрясения, 4 когда, как рассказывают, илоты, выступив вместе с мессенцами, страшно бесчинствовали по всей Лаконии и едва не погубили город. Я, по крайней мере, не могу приписать столь гнусное дело, как криптии, Ликургу, 5 составивши себе понятие о нраве этого человека по той кротости и справедливости, которые в остальном отмечают всю его жизнь и подтверждены свидетельством божества.

Перевод С. П. Маркиша.

Кроме криптий в арсенале спартанцев были и другие способы устрашения илотов. Самый известный случай – уничтожение двух тысяч илотов, которым ранее спартанцы за военную службу обещали свободу. Эта акция была следствием паники, охватившей спартанцев из-за массового бегства илотов в оккупированный афинянами Пилос (425 г. до н.э.).

(Фукидид, IV , 80, 2 – 4)

Вместе с тем спартанцы получали желанный предлог удалить из страны часть илотов, чтобы те не вздумали поднять восстание теперь, когда Пилос был в руках врагов. Ведь большинство лакедемонских мероприятий искони было, в сущности, рассчитано на то, чтобы держать илотов в узде. Устрашенные дерзостью многочисленной молодежи илотов, лакедемоняне прибегли и к такой мере. Они предложили отобрать некоторое число илотов, считающих себя наиболее способными в военном деле, обещая им свободу (на самом же деле лакедемоняне хотели только испытать илотов, полагая, что как раз самые свободолюбивые скорее всего способны в сознании собственного достоинства напасть на своих господ). Таким образом, было отобрано около 2000 илотов, которые с венками на головах (как бы уже получившие свободу) обходили храмы. Немного спустя, однако, лакедемоняне перебили этих илотов, причем никто не знал, где и как они погибли.

Перевод Г. А. Стратановского.