На лесной поляне расположилась огромная старая ель. Ее верхушка высоко поднялась над другими деревьями.

Раньше на этой поляне росло много молодых елочек. Они подрастали весело, дружно, и все любовались молодой порослью. Проходили годы, положение менялось. Ели разрастались, мужали. Но не все елочки дожили до этого возраста. Одни зачахли, погибли. Другие срубили.

И теперь только одна могучая ель стоит на просторной поляне. В зимнюю стужу ель помогает птицам, кормит их своими семенами. Ранней весной роняет ель семечки на влажную землю. Прорастет семечко, выглянет маленький росток. Он даст жизнь новому дереву.

(По Г. Скребицкому.)

Грамматическое задание:

1.Найдите в тексте корни с чередующимися гласными, обозначьте их графически, объясняя написание.

На краю поляны сохранились заросли малины.

Я бесшумно срывал ягоды, а впереди какой-то зверь шел, шуршал в листьях.

Расположился я на пеньке, стал тихонько свистеть.

Вот из куста высунулся черный нос, показались хитрые глазки. Это был медвежонок. Он вылез из кустарника, принялся меня обнюхивать.

В это время я услышал, как малиннике сучья трещат. Это медведица медвежонка ищет. Надо бежать! Разве медведице объяснишь, что я только поиграть хотел с ее сыночком?

(По Г. Снегиреву) (99 слов)

Контрольный диктант

по русскому языку в 5 классе (март)

КИПРЕЙ

По дну овражка протекала речушка. Она была тихая с ленивым течением и густыми зарослями на берегу. На крутом берегу островами расположился кипрей. Он всегда вырастает на лесных пожарищах и вырубках.

Кипрей – очень теплый цветок. Ударит осенний мороз, и иней посеребрит траву. Около кипрея инея не бывает, потому что цветок выделяет из себя теплоту. В этой теплоте подрастают без страха все соседи кипрея.

Кипрей обычно растет с молодыми соснами. Он их защитник, сторож. Иногда в сильный мороз у кипрея отмерзает вся верхушка, а он не сдается, живет.

Много есть на свете удивительных растений.

(По К. Паустовскому) (93 слова)

Задания: 1.Найти в тексте корни с чередованием гласных,

обозначить их графически.

2. Выполнить синтаксический разбор первого

предложения.

протекала, ленивым,

вырастает, защитник, удивительных, отмерзает.

4.Найти сложносочиненное и сложноподчиненное

предложения, объяснить знаки, построить схемы.

Контрольный диктант по русскому языку в 8 классе (март).

Глазами художника.

Во время пребывания в Лондоне известный французский художник Клод Моне* был поражен собором святого Павла и, конечно, решил его нарисовать.

Как известно, Лондон - город туманов. В тот день туман был таким густым, что сквозь него еле - еле просматривались очертания строений. Моне, естественно, все так и изобразил.

Лондонцы, увидевшие на выставке картину, были раздражены. Туман на полотне, к их удивлению, был не серый, а розовый. Когда же возмущенные посетители галереи вышли на улицу, они оторопели. Действительно, туман был розовым.

Дело в том, что Лондон – город старых кирпичных зданий. Красная кирпичная пыль висит в воздухе и, смешиваясь с туманом, придает ему красный оттенок. Художник увидел то, что другие не замечали. С тех пор Моне даже называют певцом лондонского тумана.

Часто люди проходят мимо прелюбопытнейших явлений, однако не замечают их, оставаясь равнодушными к ним. Но приходит художник и открывает нам необычное в обыкновенном.

Задания.

1.Найти вводные слова, обозначить их и указать их значение.

3.Разобрать слова по составу: известный, просматривались, лондонцы, придает, оттенок, равнодушными.

4. Сделать словообразовательный разбор одного из этих слов.

Контрольный диктант по русскому языку в 8 классе. (март)

Комиссар из сорок второй палаты.

С неделю обитатели сорок второй палаты жили вчетвером. Но однажды озабоченная медсестра сообщила, что придется потесниться. Койку Степана Ивановича, к его великой радости, установили около окна.

В этот момент и внесли пятого.

Он был, должно быть, очень тяжел, так как носилки скрипели, глубоко прогибаясь в такт шагам санитаров. Казалось, новичок был без сознания. Желтое лицо его казалось восковым.

С появлением в сорок второй нового больного (все стали называть его между собой Комиссаром) весь строй жизни палаты сразу переменился. Этот немощный человек со всеми перезнакомился и, как выразился о нем Степан Иванович, сумел при этом к каждому подобрать свой особый ключик. Со Степаном Ивановичем он потолковал об охоте. Мересьеву доказывал, что авиация – это, конечно, славная штука, но и конь себя не изжил.

Грузное тело Комиссара было, вероятно, тяжело контужено, и это причиняло ему острую боль. Несомненно, он сильно страдал. Стоило ему заснуть, как он сразу же начинал стонать, метаться.

Алексей целыми днями приглядывался к Комиссару, пытался понять секрет его неиссякаемой бодрости.

(162 сл.) (По Б. Полевому.)

Задания.

1. Найти в тексте вводные слова, обозначить их и указать их значение.

2. Выполнить синтаксический разбор последнего предложения.

3. Разобрать слова по составу: озабоченная, скрипели, появлением,

переменился, приглядывался, бодрости.

Стихотворение - помощник.

Не забудьте, что

п р и с т а в к и

Из-, раз-, воз - , низ - через-, без-

Пред согласными глухими

Быстро сменят З на С.

Приставки не изменяются :

В - (ВО-), НА - , ЗА-,

ПОД - (ПОДО -), ПО-

С - (СО -), У -, ПРО-,

НАД - (НАДО -), ЧЕРЕЗ-,

ОБ – (ОБО -),

ОТ – (ОТО-), СВЕРХ -.

5 класс.

Озаглавить текст, списать 1 и 2 абзацы, раскрыть скобки.

Предлоги заключить в квадрат, приставки обозначить.

Вставить пропущенные буквы.

По…летела Зинька на… реку. Л..тит над…полем, л..тит над…лугом и видит: всюду снег тает, руч..и б..гут.

При…летела на…р..ку, а р..ка страшная: лед на…ней по..с..-

нел, у…берегов в..да вы…ступает. Видит Зинька, как руч..и

б..гут к…р..ке. Про…берет(?)ся ручей незаметно по…овражку под…снегом и прыг в…реку. И скоро множество ручьев, ручейков и ручьишек на…билось в…реку и под…лед

по…пряталось.

Тут при…л..тела тон..нькая черно - белая птич (?)ка, бегает

по…берегу, длин..ым хв..стом по..качивает, пищит:

Пи – лик! Пи - лик!

Ты что пищишь? – спрашивает Зинька.

Разве ты не…знаешь, как меня з.. вут? Лед…ломка. Вот

Сейчас рас…к.. чаю хвост да как тресну им по.. льду, так лед

и лопнет, и р..ка пойдет.

(В. Бианки).

Приставки на З – С.

ВОЗ - ВОС-

ИЗ - ИС –

РАЗ - РАС-

БЕЗ - БЕС –

ВЗ - ВС –

НИЗ - НИС-

З + ЗВОНКИЙ СОГЛАСНЫЙ

С + ГЛУХОЙ СОГЛАСНЫЙ.

ОТЛИЧИЕ ПРИСТАВОК ОТ

ПРЕДЛОГОВ.

При дороге р…сли цветы. –

Придорожные цветы запылились.

Над землей нависали тучи. –

Надземные канатные сооружения

используются в строительстве.

Без конца тянутся равнины без лесов.-

Бесконечные безлесные равнины

тянутся вокруг.

«ПРИСОЕДИНЕНИЕ»

«ПРИБЛИЖЕНИЕ»

« НЕПОЛНОЕ ДЕЙСТВИЕ»

ПРИШИТЬ, ПРИЕХАТЬ,

ПРИМОРСКИЙ, ПРИПОДНЯТЬ.

«= ОЧЕНЬ»

ПРЕКРАСНЫЙ,

ПРЕНЕПРИЯТНЫЙ.

СЛОВА - ИСКЛЮЧЕНИЯ:

ЗДЕСЬ

ЗДАНИЕ

ЗДОРОВЬЕ

ЗДРАВСТВУЙТЕ!

Задания к тексту «Глазами художника».

1.Найти вводные слова, обозначить их и указать их значения.

2.Найти одно сложное предложение и одно предложение с однородными членами, объяснить расстановку знаков препинания и построить их схемы.

3.Разобрать по составу слова: известный, просматривались, лондонцы, придает, оттенок, равнодушными.

4.Сделать словообразовательный разбор одного из этих слов.

Задания к тексту « Комиссар из сорок второй палаты»

1.Найти в тексте вводные слова, обозначить их и указать их значение.

2.Выполнить синтаксический разбор последнего предложения.

3.Разобрать слова по составу: озабоченная, скрипели, появлением, переменился, приглядывался, бодрости.

Задания к тексту « Ель».

1.Найти в тексте корни с чередованием гласных, обозначить их графически, объясняя написание.

2.Выполнить синтаксический разбор выделенного простого предложения.

3.Разобрать слова по составу: порослью, проходили, елочки, просторной, прорастет, маленький.

4.Объясните знаки препинания в предложении с однородными членами.

5.Выпишите из текста синонимы –глаголы.*

Задания к тексту «Медвежонок»

1.Выпишите слова с орфограммой «Буквы О-Ё после шипящих в корне слов». Обозначьте орфограмму.

2.Выпишите слова с чередующимися гласными в корне, подберите к ним 2-3 однокоренных слова, укажите, какой частью речи являются эти слова.

3.Разберите слова по составу: лесного, показались, глазки, расположился, в малиннике, листики.

Задания к тексту «Кипрей».

1.Найти в тексте корни с чередованием гласных, обозначить их графически.

2.Выполнить синтаксический разбор первого предложения.

3.Разобрать слова по составу: протекала, ленивым, вырастает, защитник, удивительных, отмерзает.

4.Найти сложносочиненное и сложноподчиненное предложения, объяснить знаки, построить схемы.

- Отлично, великолепно! Итак, молодой человек, вот вам компаньон, чтобы не скучно было лететь. А? Теперь все посторонние вон. А эта Лорелея в сержантском звании исчезла? Очень хорошо. Прошу двигаться!..

Он вытолкал замешкавшегося Юру. Двери закрыли, самолет вздрогнул, тронулся, запрыгал и потом стих и плавно поплыл в родной стихии под ровный рокот моторов. Врач, держась за стены, подошел к Мересьеву.

- Как себя чувствуем? Дайте пульс. - Он с любопытством посмотрел на Алексея и покачал головой: - М-да! Сильная личность! Про ваши приключения друзья рассказывают что-то такое совершенно невероятное, джек-лондоновское.

Он присел в свое кресло, поерзал в нем, усаживаясь поудобнее, и сразу обмяк и поник, засыпая. И видно, как смертельно устал этот немолодой бледный человек.

«Что-то джек-лондоновское!» - подумал Мересьев, и в памяти возникло далекое воспоминание детства - рассказ о человеке, который с обмороженными ногами движется через пустыню, преследуемый больным и голодным зверем. Под убаюкивающий, ровный гул моторов все начало плыть, терять очертания, растворяться в серой мгле, и последней мыслью засыпающего Алексея была странная мысль о том, что нет ни войны, ни бомбежки, ни этой мучительной, непрерывной, ноющей боли в ногах, ни самолета, несущегося к Москве, что все это из чудесной книжки, читанной в детстве в далеком городе Камышине.

Часть вторая

Андрей Дегтяренко и Леночка не преувеличивали, расписывая своему другу великолепие столичного госпиталя, куда по просьбе командующего армией был помещен Алексей Мересьев, а за компанию и лейтенант Константин Кукушкин, доставленный вместе с ним в Москву.

До войны это была клиника института, где известный советский ученый изыскивал новые методы быстрого восстановления человеческого организма после болезней и травм. У этого учреждения были крепко сложившиеся традиции и мировая слава.

В дни войны ученый превратил клинику своего института в офицерский госпиталь. По-прежнему больным предоставлялись тут все виды лечения, какие только знала к тому времени передовая наука. Война, бушевавшая недалеко от столицы, вызвала такой приток раненых, что госпиталю пришлось вчетверо увеличить число коек по сравнению с тем, на какое он был рассчитан. Все подсобные помещения - приемные для встреч с посетителями, комнаты для чтения и тихих игр, комнаты медицинского персонала и общие столовые для выздоравливающих - были превращены в палаты. Ученый уступил для раненых даже свой кабинет, смежный с его лабораторией, а сам вместе со своими книгами и привычными вещами перебрался в маленькую комнатку, где раньше была дежурка. И все же порой приходилось ставить койки в коридорах.

Среди сверкающих белизною стен, казалось самим архитектором предназначенных для торжественной тишины храма медицины, отовсюду слышались протяжные стоны, оханье, храп спящих, бред тяжелобольных. Прочно воцарился тут тяжкий, душный запах войны - запах окровавленных бинтов, воспаленных ран, заживо гниющего человеческого мяса, который не в силах было истребить никакое проветривание. Уже давно рядом с удобными, сделанными по чертежам самого ученого кроватями стояли походные раскладушки. Не хватало посуды. Наряду с красивым фаянсом клиники были в ходу мятые алюминиевые миски. Разорвавшаяся неподалеку бомба взрывной волной выдавила стекла огромных итальянских окон, и их пришлось забить фанерой. Не хватало воды, то и дело выключался газ, и инструменты приходилось кипятить на старинных спиртовках. А раненые все поступали. Их привозили все больше и больше - на самолетах, на автомашинах, в поездах. Приток их рос по

мере того, как на фронте возрастала мощь нашего наступления.

И все же персонал госпиталя - весь, начиная с его шефа, заслуженного деятеля наук и депутата Верховного Совета, и кончая любой сиделкой, гардеробщицей, швейцаршей, - все эти усталые, иногда полуголодные, сбившиеся с ног, невыспавшиеся люди продолжали фанатически блюсти порядки своего учреждения. Сиделки, дежурившие порой по две и даже по три смены подряд, использовали любую свободную минуту для того, чтобы чистить, мыть, скрести. Сестры, похудевшие, постаревшие, шатавшиеся от усталости, по-прежнему являлись на работу в крахмальных халатах и были так же скрупулезно требовательны в исполнении врачебных назначений. Ординаторы, как и прежде, придирались к малейшему пятнышку на постельном белье и свежим носовым платком проверяли чистоту стен, лестничных перил, дверных ручек. Сам же шеф, огромный краснолицый старик с седеющей гривой над высоким лбом, усатый, с черной, густо посеребренной эспаньолкой, неистовый ругатель, дважды в день, как и до войны, в сопровождении стаи накрахмаленных ординаторов и ассистентов обходил в положенные часы палаты, смотрел диагнозы новичков, консультировал тяжелые случаи.

В те дни боевой страды у него была уйма дел и вне этого госпиталя. Но он всегда находил время для любимого детища, выкраивая часы за счет отдыха и сна. Распекая кого-нибудь из персонала за нерадивость - а он делал это шумно, страстно, обязательно на месте происшествия, в присутствии больных, - он всегда говорил, что его клиника, образцово, как и прежде, работающая в настороженной, затемненной, военной Москве, - это и есть их ответ всем этим гитлерам и герингам, что он не желает слышать никаких ссылок на трудности войны, что бездельники и лодыри могут убираться ко всем чертям и что именно сейчас-то, когда все так трудно, в госпитале должен быть особо строгий порядок. Сам он продолжал совершать свои обходы с такой точностью, что сиделки все так же проверяли по его появлению стенные часы в палатах. Даже воздушные тревоги не нарушали точности этого человека. Должно быть, именно это и заставляло персонал творить чудеса и в совершенно невероятных условиях поддерживать довоенные порядки.

Однажды во время утреннего обхода шеф госпиталя - назовем его Василием Васильевичем - наткнулся на две койки, стоявшие рядом на лестничной площадке третьего этажа.

- Что за выставка? - рявкнул он и метнул из-под мохнатых своих бровей в ординатора такой взгляд, что этот высокий сутулый, уже немолодой человек очень почтенной внешности вытянулся, как школьник.

- Только ночью привезли... Летчики. Вот этот с переломом бедра и правой руки. Состояние нормальное. А тот, - он показал рукой на очень худого человека неопределенных лет, неподвижно лежавшего с закрытыми глазами, - тот тяжелый. Раздроблены плюсны ног, гангрена обеих ступней, а главное - крайнее истощение. Я не верю, конечно, но сопровождавший их военврач второго ранга пишет, будто больной с раздробленными ступнями восемнадцать дней выползал из немецкого тыла. Это, конечно, преувеличение.

Не слушая ординатора, Василий Васильевич приподнял одеяло, Алексей Мересьев лежал со скрещенными на груди руками; по этим обтянутым темной кожей рукам, резко выделявшимся на белизне свежей рубашки и простыни, можно было бы изучать костное строение человека. Профессор бережно покрыл летчика одеялом и ворчливо перебил ординатора:

- Почему здесь лежат?

- В коридоре места уже нет... Вы сами...

- Что «вы сами», «вы сами»! А в сорок второй?

- Но это же полковничья.

- Полковничья? - Профессор вдруг взорвался: - Какой это болван придумал? Полковничья! Дурачье!

- Но ведь нам же сказано: оставить резерв для Героев Советского Союза.

- «Героев», «героев»! В этой войне все герои. Да что вы меня учите? Кто здесь

начальник? Кому не нравятся мои распоряжения, может немедленно убираться. Сейчас же перенести летчиков в сорок вторую! Выдумываете всякие глупости: «полковничья»!

Он пошел было прочь, сопровождаемый притихшей свитой, но вдруг вернулся, наклонился над койкой Мересьева и, положив на плечо летчика свою пухлую, изъеденную бесконечными дезинфекциями, шелушащуюся руку, спросил:

- А верно, что ты больше двух недель полз из немецкого тыла?

- Неужели у меня гангрена? - упавшим голосом проговорил Мересьев.

Профессор царапнул сердитым взглядом свою остановившуюся в дверях свиту, глянул летчику прямо в черные большие его зрачки, в которых были тоска и тревога, и вдруг сказал:

- Таких, как ты, грешно обманывать. Гангрена. Но носа не вешать. Неизлечимых болезней на свете нет, как нет и безвыходных положений. Запомнил? То-то.

И он ушел, большой, шумный, и уже откуда-то издалека, из-за стеклянной двери коридора, слышалась его басовитая воркотня.

- Забавный дядька, - сказал Мересьев, тяжело смотря ему вслед.

- Псих. Видал? Под нас подыгрывается. Знаем мы таких простеньких! - отозвался со своей койки Кукушкин, криво усмехаясь. - Значит, сподобились чести в «полковничью» попасть.

- Гангрена, - тихо произнес Мересьев и повторил с тоской: - Гангрена...

Так называемая «полковничья» палата помещалась во втором этаже в конце коридора. Окна ее выходили на юг и на восток, и поэтому солнце кочевало по ней весь день, постепенно перемещаясь с одних коек на другие. Это выла сравнительно небольшая комната. Судя по темным пятнам, сохранившимся на паркете, стояли в ней до войны две кровати, две тумбочки и круглый стол посредине. Теперь здесь помещались четыре койки. На одной лежал весь забинтованный, похожий на запеленатого новорожденного раненый. Он лежал всегда на спине в смотрел из-под бинтов в потолок пустым, неподвижным взглядом. На другой, рядом с которой лежал Алексей, помещался подвижной человечек с морщинистым рябым солдатским лицом, с белесыми тонкими усиками, услужливый и разговорчивый.

Люди в госпитале быстро знакомятся. К вечеру Алексей уже знал, что рябой - сибиряк, председатель колхоза, охотник, а по военной профессии снайпер, и снайпер удачливый. Со дня знаменитых боев под Ельней, когда он в составе своей Сибирской дивизии, в которой вместе с ним служили два его сына и зять, включился в войну, он успел, как он выражался, «нащелкать» до семидесяти немцев. Был он Герой Советского Союза, и, когда назвал Алексею свою фамилию, тот с интересом оглядел его невзрачную фигурку. Фамилия эта в те дни была широко известна в армии. Большие газеты даже посвятили снайперу передовые. Все в госпитале - и сестры, и врач-ординатор, и сам Василий Васильевич - называли его уважительно Степаном Ивановичем.

Четвертый обитатель палаты, лежавший в бинтах, за весь день ничего о себе не сказал. Он вообще не произнес ни слова, но Степан Иванович, все на свете знавший, потихоньку рассказал Мересьеву его историю. Звали того Григорий Гвоздев. Он был лейтенант танковых войск и тоже Герой Советского Союза. В армию он пришел из танкового училища и воевал с первых дней войны, приняв первый бой на границе, где-то у Брест-Литовской крепости. В известном танковом сражении под Белостоком он потерял свою машину. Тут же пересел на другой танк, командир которого был убит, и с остатками танковой дивизии стал прикрывать войска, отступавшие к Минску. В бою на Буге он потерял вторую машину, был ранен, пересел на третью и, заменив погибшего командира, принял на себя командование ротой. Потом, очутившись в немецком тылу, он создал кочующую танковую группу из трех машин и с месяц бродил с ней по глубоким немецким тылам, нападая на обозы и колонны. Он заправлялся горючим, довольствовался боеприпасами и запасными частями на полях недавних сражений. Здесь, по зеленым лощинам у большаков, в лесах и болотах, в изобилии и без всякого

присмотра стояли подбитые машины любых марок.

Родом он был из-под Дорогобужа. Когда из сводок Советского Информбюро, которые аккуратно принимали на рацию командирской машины танкисты, Гвоздев узнал, что линия фронта подошла к родным его местам, он не вытерпел, взорвал три своих танка и с бойцами, которых у него уцелело восемь человек, стал пробираться лесами.

Перед самой войной ему удалось побывать дома, в маленькой деревеньке на берегу извилистой луговой речки. Мать его, сельская учительница, тяжело заболела, и отец, старый агроном, член областного Совета депутатов трудящихся, вызвал сына из армии.

Гвоздев вспоминал деревянный приземистый домик у школы, мать, маленькую, исхудалую, беспомощно лежавшую на старом диване, отца в чесучовом, старинного покроя пиджаке, озабоченно покашливавшего и пощипывавшего седую бородку возле ложа больной, и трех сестер-подростков, маленьких, чернявых, очень похожих на мать. Вспоминал сельскую фельдшерицу Женю - тоненькую, голубоглазую, которая проводила его на подводе до самой станции и которой он обещал каждый день писать письма. Пробираясь, как зверь, по вытоптанным полям, по сожженным, пустым деревням Белоруссии, обходя города и избегая проезжих дорог, он тоскливо гадал, что увидит в маленьком родном доме, удалось ли его близким уйти и что с ними стало, если они не ушли.

То, что Гвоздев увидел на родине, оказалось страшнее самых мрачных предположений. Он не нашел ни домика, ни родных, ни Жени, ни самой деревни. У полоумной старухи, которая, приплясывая и бормоча, что-то варила в печке, стоявшей среди черных пепелищ, он разузнал, что, когда подходили немцы, учительнице было очень худо и что агроном с девочками не решились ни увезти, ни покинуть ее. Гитлеровцы узнали, что в деревне осталась семья члена областного Совета депутатов трудящихся. Их схватили и в ту же ночь повесили на березе возле дома, а дом зажгли. Женю, которая побежала к самому главному немецкому офицеру просить за семью Гвоздева, будто бы долго мучили, будто домогался ее офицер, и что уж там произошло, старуха не знала, а только вынесли девушку из избы, где жил офицер, на вторые сутки, мертвую, и два дня лежало ее тело у реки. А деревня сгорела всего пять дней назад, и спалили ее немцы за то, что кто-то ночью зажег их бензоцистерны, стоявшие на колхозной конюшне.

Старуха отвела танкиста на пепелище дома и показала старую березу. На толстом суку в детстве висели его качели. Теперь береза засохла, и на убитом жаром суку ветер покачивал пять веревочных обрезков. Приплясывая и бормоча про себя молитвы, старуха повела Гвоздева на реку и показала место, где лежало тело девушки, которой он обещал писать каждый день, да так потом ни разу и не собрался. Он постоял среди шелестевшей осоки, потом повернулся и пошел к лесу, где ждали его бойцы. Он не сказал ни слова, не проронил ни одной слезы.

В конце июня, во время наступления армии генерала Конева на Западном фронте, Григорий Гвоздев вместе со своими бойцами пробился через немецкий фронт. В августе он получил новую машину, знаменитую Т-34, и до зимы успел прослыть в батальоне человеком «без меры». Про него рассказывали, о нем писали в газетах истории, казавшиеся невероятными, но происходившие на самом деле. Однажды, посланный в разведку, он на своей машине ночью на полном газу проскочил немецкие укрепления, благополучно пересек минное поле, стреляя и сея панику, прорвался в занятый немцами городок, зажатый в полукольцо частями Красной Армии, и вырвался к своим на другом конце, наделав немцам немало переполоху. В другой раз, действуя в подвижной группе в немецком тылу, он, выскочив из засады, ринулся на немецкий гужевой обоз, давя гусеницами солдат, лошадей и подводы.

Зимой во главе небольшой танковой группы он атаковал гарнизон укрепленной деревни у Ржева, где помещался маленький оперативный штаб противника. Еще у околицы, когда танки проходили оборонительную полосу, в его машину угодила ампула с горючей жидкостью. Чадное, душное пламя окутало танк, но экипаж его продолжал бороться. Точно гигантский факел, несся танк по деревне, стреляя из всего своего бортового оружия,

маневрируя, настигая и гусеницами давя бегущих немецких солдат. Гвоздев и экипаж, который он подобрал из людей, выходивших вместе с ним из окружения, знали, что они вот-вот должны погибнуть от взрыва бака или боеприпасов. Они задыхались в дыму, обжигались о накалявшуюся броню, одежда уже тлела на них, но они продолжали драться. Тяжелый снаряд, разорвавшийся под гусеницами машины, опрокинул танк, и то ли взрывной волной, то ли поднятыми песком и снегом сбило с него пламя. Гвоздева вынули из машины обгоревшим. Он сидел в башне рядом с убитым стрелком, которого заменил в бою...

Второй месяц уже находился танкист на грани жизни и смерти, без надежды поправиться, ничем не интересуясь и иной раз не произнеся за сутки ни одного слова.

Мир тяжелораненых обычно ограничен стенами их госпитальной палаты. Где-то за пределами этих стен идет война, вершатся великие и малые события, бурлят страсти, и каждый день накладывает какой-то новый штришок на душу человека. В палату «тяжелых» жизнь внешнего мира не впускают, и бури за стенами госпиталя доходят сюда только отдаленными и глухими отголосками. Палата поневоле жила своими маленькими событиями. Муха, сонная и пыльная, появившаяся неизвестно откуда на отогретом дневным солнцем стекле, - происшествие. Новые туфли с высокими каблуками, которые надела сегодня палатная сестра Клавдия Михайловна, собиравшаяся прямо из госпиталя в театр, - новость. Компот из чернослива, поданный на третье вместо всем надоевшего урюкового киселя, - тема для беседы.

И то всегдашнее, что заполняло для «тяжелого» томительно медленные госпитальные дни, что приковывало к себе его мысли, была его рана, вырвавшая его из рядов бойцов, из трудной боевой жизни и бросившая сюда, на эту вот мягкую и удобную, но сразу уже опостылевшую койку. Он засыпал с мыслью об этой ране, опухоли или переломе, видел их во сне и, проснувшись, сейчас же лихорадочно старался узнать, убавилась ли опухоль, сошла ли краснота, повысилась или понизилась температура. И как в ночной тишине настороженное ухо склонно вдесятеро преувеличивать каждый шорох, так и тут эта постоянная сосредоточенность на своем недуге делала раны еще более болезненными и заставляла даже самых твердых и волевых людей, спокойно смотревших в бою в глаза смерти, пугливо улавливать оттенки в голосе профессора и с замиранием сердца угадывать по лицу Василия Васильевича его мнение о ходе болезни.

Кукушкин много и сердито брюзжал. Ему все казалось, что шины наложены не так, что они слишком зажаты и что от этого кости срастутся неправильно и их придется ломать. Гриша Гвоздев молчал, погруженный в унылое полузабытье. Но нетрудно было заметить, с каким взволнованным нетерпением осматривает он свое багрово-красное, увешанное лохмотьями обгорелой кожи тело, когда Клавдия Михайловна, меняя ему повязки, горстями бросает вазелин на его раны, и как он настораживается, когда слышит разговор врачей. Степан Иванович, единственный в палате, кто мог передвигаться, правда согнувшись кочергой и цепляясь за спинки кроватей, постоянно смешно и сердито бранил настигшую его «дуру бомбу» и вызванный контузией «растреклятый радикулит».

Мересьев тщательно скрывал свои переживания, делал вид, что его не интересуют разговоры врачей. Но всякий раз, когда они разбинтовывали для электризации и он видел, как медленно, но неуклонно ползет вверх по подъему предательская багровая краснота, глаза его расширялись от ужаса.

Характер у него был беспокойным, мрачным. Неловкая шутка товарища, складка на простыне, щетка, упавшая из рук у старой сиделки, вызывали в нем вспышки гнева, которые он с трудом подавлял. Правда, строгий, медленно увеличивающийся рацион отличной госпитальной пищи быстро восстанавливал его силы, и во время перевязок или облучения худоба его не вызывала уже больше испуганных взглядов молоденьких практиканток. Но с той же быстротой, с какой крепнул организм, становилось хуже его ногам. Краснота перевалила уже подъем и расползалась по щиколоткам. Пальцы совершенно потеряли чувствительность, их кололи булавками, и булавки эти входили в тело, не вызывая боли. Распространение опухоли удалось приостановить каким-то новым способом, носившим

странное название «блокада». Но боль росла. Она становилась совершенно нестерпимой. Днем Алексей тихо лежал, уткнувшись лицом в подушку. Ночью Клавдия Михайловна впрыскивала ему морфий.

Все чаще и чаще в разговорах врачей звучало теперь страшное слово «ампутация». Василий Васильевич иногда останавливался у койки Мересьева, спрашивал:

Ну как, ползун, мозжит? Может, отрезать, а? Чик - и к стороне.

Алексей весь холодел и сжимался. Стиснув зубы, чтобы не закричать, он только мотал головой, и профессор сердито бормотал.

Ну, терпи, терпи - твое дело. Попробуем еще вот это. - И делал новое назначение. Дверь за ним закрывалась, стихали в коридоре шаги обхода, а Мересьев лежал с закрытыми глазами и думал: «Ноги, ноги, ноги мои!..» Неужели остаться без ног, калекой на деревяшках, как старый перевозчик дядя Аркаша в родном его Камышине! Чтобы при купанье так же, как тот, отстегивать и оставлять на берегу деревяшки, а самому на руках, по-обезьяньи

лезть в воду...

Эти переживания усугублялись еще одним обстоятельством. В первый же день в госпитале он прочел письма из Камышина. Маленькие треугольнички матери, как и все вообще материнские письма, были коротки, наполовину состояли из родственных поклонов и успокоительных заверений в том, что дома все слава богу и что он, Алеша, о ней может не беспокоиться, а наполовину - из просьб беречь себя, не студиться, не мочить ног, не лезть туда, где опасно, остерегаться коварства врага, о котором мать достаточно наслышана от соседок. Письма эти по содержанию были все одинаковы, и разница в них была только в том, что в одном мать сообщала, как попросила соседку помолиться за воина Алексея, хотя сама в бога не верит, но все же на всякий случай, - а вдруг что-нибудь там да есть; в другом - беспокоилась о старших братьях, сражавшихся где-то на юге и давно не писавших, а в последнем писала, что видела во сне, будто на волжское половодье съехались к ней все сыны, будто вернулись они с удачной рыбалки вместе с покойником-отцом и она всех угощала любимым семейным лакомством - пирогом с визигой, - и что соседки истолковали этот сон так: кто-нибудь из сыновей должен обязательно приехать домой с фронта. Старуха просила Алексея попытать начальство, не отпустят ли его домой хоть на денек.

В синих конвертах, надписанных крупным и круглым ученическим почерком, были письма от девушки, с которой Алексей вместе учился в ФЗУ. Звали ее Ольгой. Она работала теперь техником на Камышинском лесозаводе, где в отрочестве работал и он токарем по металлу. Девушка эта была не только другом детства. И письма от нее были необычные, особенные. Недаром читал он их по нескольку раз, возвращался к ним снова и снова, ища за самыми простыми строчками какой-то иной, не вполне понятный ему самому, радостный, скрытый смысл.

Писала она, что хлопот у нее полон рот, что теперь и ночевать домой она не ходит, чтобы не терять времени, а спит тут же, в конторе, что завода своего теперь Алексей, пожалуй, и не узнал бы и что поразился бы и сошел бы с ума от радости, если бы догадался, что они сейчас производят. Между прочим писала, что в редкие выходные, которые случаются у нее не чаще раза в месяц, бывает она у его матери, что чувствует себя старушка неважно, так как от старших братьев - ни слуху ни духу, что живется матери туго, в последнее время она стала сильно прихварывать. Девушка просила почаще и побольше писать матери и не волновать ее дурными вестями, так как он для нее теперь, может быть, единственная радость.

Читая и перечитывая письма Оли, Алексей раскусил материнскую хитрость со сном. Он понял, как ждет его мать, как надеется на него, и понял также, как страшно потрясет он их обеих, сообщив о своей катастрофе. Долго раздумывал он, как ему быть, и не хватило духу написать домой правду. Он решил подождать и написал обеим, что живет хорошо, перевели его на тихий участок, а чтобы оправдать перемену адреса, сообщил для пущего правдоподобия, что служит теперь в тыловой части и выполняет специальное задание и что, по всему видать, проторчит он в ней еще долго.

И вот теперь, когда в беседах врачей все чаще и чаще звучало слово «ампутация», ему

становилось страшно. Как он калекой приедет в Камышин? Как он покажет Оле свои культяпки? Какой страшный удар нанесет он своей матери, растерявшей на фронтах всех сыновей и ожидающей домой его, последнего! Вот о чем думал он в томительно тоскливой тишине палаты, слушая, как сердито стонут матрасные пружины под беспокойным Кукушкиным, как молча вздыхает танкист и как барабанит пальцами по стеклу согнутый в три погибели Степан Иванович, проводящий все дни у окна.

«Ампутация? Нет, только не это! Лучше смерть... Какое холодное, колючее слово! Ампутация! Да нет же, не быть тому!» - думал Алексей. Страшное слово даже снилось ему в виде какого-то стального, неопределенных форм паука, раздиравшего его острыми, коленчатыми ногами.

С неделю обитатели сорок второй палаты жили вчетвером. Но однажды пришла озабоченная Клавдия Михайловна с двумя санитарами и сообщила, что придется потесниться. Койку Степана Ивановича, к его великой радости, установили у самого окна. Кукушкина перенесли в угол, рядом со Степаном Ивановичем, а на освободившееся место поставили хорошую низкую кровать с мягким пружинным матрасом.

Это взорвало Кукушкина. Он побледнел, застучал кулаком по тумбочке, стал визгливо ругать и сестру, и госпиталь, и самого Василия Васильевича, грозил жаловаться кому-то, куда-то писать и так разошелся, что чуть было не запустил кружкой в бедную Клавдию Михайловну, и, может быть, даже запустил бы, если бы Алексей, бешено сверкая своими цыганскими глазами, не осадил его грозным окриком.

Как раз в этот момент и внесли пятого.

Он был, должно быть, очень тяжел, так как носилки скрипели, глубоко прогибаясь в такт шагам санитаров. На подушке бессильно покачивалась круглая, наголо выбритая голова. Широкое желтое, точно налитое воском, одутловатое лицо было безжизненно. На полных бледных губах застыло страдание.

Казалось, новичок был без сознания. Но как только носилки поставили на пол, больной сейчас же открыл глаза, приподнялся на локте, с любопытством осмотрел палату, почему-то подмигнул Степану Ивановичу, - дескать, как она, жизнь-то, ничего? - басовито прокашлялся. Грузное тело его было, вероятно, тяжело контужено, и это причиняло ему острую боль. Мересьев, которому этот большой распухший человек с первого взгляда почему-то не понравился, с неприязнью следил за тем, как два санитара, две сиделки и сестра общими усилиями с трудом поднимали того на кровать. Он видел, как лицо новичка вдруг побледнело и покрылось испариной, когда неловко повернули его бревноподобную ногу, как болезненная гримаса перекосила его побелевшие губы. Но тот только скрипнул зубами.

Очутившись на койке, он сейчас же ровно выложил по краю одеяла каемку пододеяльника, стопками разложил на тумбочке принесенные за ним книжки и блокноты, аккуратно расставил на нижней полочке пасту, одеколон, бритвенный прибор, мыльницу, потом хозяйственным оком подвел итог всем этим своим делам и тотчас, точно сразу почувствовав себя дома, глубоким и раскатистым басом прогудел:

- Ну, давайте знакомиться. Полковой комиссар Семен Воробьев. Человек смирный, некурящий. Прошу принять в компанию.

Он спокойно и с интересом оглядел товарищей по палате, и Мересьев успел поймать на себе внимательно-испытующий взгляд его узеньких золотистых, очень цепких глаз.

- Я к вам ненадолго. Не знаю, кому как, а мне здесь залеживаться недосуг. Меня мои конники ждут. Вот лед пройдет, дороги подсохнут - и айда: «Мы красная кавалерия, и про нас...» А? - пророкотал он, заполняя всю комнату сочным, веселым басом.

- Все мы тут ненадолго. Лед тронется - и айда... ногами вперед в пятидесятую палату, - отозвался Кукушкин, резко отвернувшись к стене.

Пятидесятой палаты в госпитале не было. Так между собой больные называли

мертвецкую. Вряд ли комиссар успел узнать об этом, но он сразу уловил мрачный смысл шутки, не обиделся и только, с удивлением глянув на Кукушкина, спросил:

А сколько вам, дорогой друг, лет? Эх, борода, борода! Что-то вы рано состарились.

С появлением в сорок второй нового больного, которого все стали называть между собой Комиссар, весь строй жизни палаты сразу переменился. Этот грузный и немощный человек на второй же день со всеми перезнакомился и, как выразился потом о нем Степан Иванович, сумел при этом к «каждому подобрать свой особый ключик».

Со Степаном Ивановичем он потолковал всласть о конях и об охоте, которую они оба очень любили, будучи большими знатоками. С Мересьевым, любившим вникать в суть войны, задорно поспорил о современных способах применения авиации, танков и кавалерии, причем не без страсти доказывал, что авиация и танки - это, конечно, славная штука, но что и конь себя не изжил и еще покажет, и если сейчас хорошо подремонтировать кавалерийские части, да подкрепить их техникой, да в помощь старым рубакам-командирам вырастить широко и смело мыслящую молодежь - наша конница еще удивит мир. Даже с молчаливым танкистом он нашел общий язык. Оказалось, дивизия, в которой он был комиссаром, воевала у Ярцева, а потом на Духовщине, участвуя в знаменитом Коневском контрударе, там, где танкист со своей группой выбился из окружения. И Комиссар с увлечением перечислял знакомые им обоим названия деревень и рассказывал, как и где именно досталось там немцам. Танкист по-прежнему молчал, но не отворачивался, как бывало раньше. Лица его из-за бинтов не было видно, но он согласно покачивал головой. Кукушкин же сразу сменил гнев не милость, когда Комиссар предложил ему сыграть партию в шахматы. Доска стояла у Кукушкина на койке, а Комиссар играл «вслепую», лежа с закрытыми глазами. Он в пух и прах разбил сварливого лейтенанта и этим окончательно примирил его с собой.

С прибытием Комиссара в палате произошло что-то подобное тому, что бывало по утрам, когда сиделка открывала форточку и в нудную больничную тишину вместе с веселым шумом улиц врывался свежий и влажный воздух ранней московской весны. Комиссар не делал для этого никаких усилий. Он просто жил, жил жадно и полнокровно, забывая или заставляя себя забывать о мучивших его недугах.

Проснувшись утром, он садился на койке, разводил руки вверх, вбок, наклонялся, выпрямлялся, ритмично вращал и наклонял голову - делал гимнастику. Когда давали умыться, он требовал воду похолоднее, долго фыркал и плескался над тазом, а потом вытирался полотенцем с таким азартом, что краснота выступала на его отекшем теле, и, глядя на него, всем невольно хотелось сделать то же. Приносили газеты. Он жадно выхватывал их у сестры и торопливо вслух читал сводку Советского Информбюро, потом уже обстоятельно, одну за другой, - корреспонденции с фронта. И читать он умел как-то по-своему - так сказать, активно: то вдруг начинал шепотом повторять понравившееся ему место и бормотать «правильно» и что-то подчеркивал, то вдруг сердито восклицал: «Врет, собака! Ставлю мою голову против пивной бутылки, что на фронте не был. Вот мерзавец! А пишет». Однажды, рассердившись на какого-то завравшегося корреспондента, он тут же написал в редакцию газеты сердитую открытку, доказывая в ней, что на войне таких вещей не бывает, быть не может, прося унять расходившегося враля. А то задумывался над газетой, откидывался на подушку и лежал так с раскрытыми глазами или начинал вдруг рассказывать интересные истории о своих конниках, которые, если судить с его слов, все были герой к герою и молодец

к молодцу. А потом снова принимался за чтение. И странно, эти его замечания и лирические отступления нисколько не мешали слушателям, не отвлекали, а, наоборот, помогали постигать значение прочитанного.

Два часа в день, между обедом и лечебными процедурами, он занимался немецким языком, твердил слова, составлял фразы и иногда, вдруг задумываясь над смыслом чужого языка, говорил:

- А знаете, хлопцы, как по-немецки цыпленок? Кюхельхен. Здорово! Кюхельхен - что-то эдакое маленькое, пушистое, нежное. А колокольчик, знаете как? Глеклинг. Звонкое слово, верно?

Как-то раз Степан Иванович не утерпел:

- А на что вам, товарищ полковой комиссар, немецкий-то язык? Не зря ли себя томите? Силы бы вам поберечь...

Комиссар хитро глянул на старого солдата.

- Эх, борода, разве это для русского человека жизнь? А на каком же языке я буду с немками в Берлине разговаривать, когда туда придем? По-твоему, по-чалдонски, что ли? А?

Так-то так, не по-чалдонски, конечно. Однако поберечься бы вам, товарищ комиссар, после эдакой-то контузии.

Бережен-то конь первым с копыт и валится. Не слыхал? Нехорошо, борода!

Никто из больных бороды не носил. Комиссар же всех почему-то именовал «бородами». Получалось это у него не обидно, а весело, а у всех от этого шутливого названия легчало на душе.

Алексей целыми днями приглядывался в Комиссару, пытаясь понять секрет его неиссякаемой бодрости. Несомненно, тот сильно страдал. Стоило ему заснуть и потерять контроль над собой, как он сразу же начинал стонать, метаться, скрежетать зубами, лицо его искажалось судорогой. Вероятно, он знал это и старался не спать днем, находя для себя какое-нибудь занятие. Бодрствуя же, он был неизменно спокоен и ровен, как будто и не мучил его страшный недуг, неторопливо разговаривал с врачами, пошучивал, когда те прощупывали и осматривали у него больные места, и разве только по тому, как рука его при этом комкала простыню, да по бисеринкам пота, выступавшим на переносице, можно было угадать, до чего трудно ему было сдерживаться. Летчик не понимал, как может этот человек подавлять страшную боль, откуда у него столько энергии, бодрости, жизнерадостности. Алексею тем более хотелось понять это, что, несмотря на все увеличивавшиеся дозы наркотиков, он сам не мог уже спать по ночам и иногда до утра лежал с открытыми глазами, вцепившись зубами в одеяло, чтобы не стонать.

Все чаще, все настойчивее звучало теперь на осмотрах зловещее слово «ампутация». Чувствуя неуклонное приближение страшного дня, Алексей решил, что жить без ног не стоит.

- Леша, - тихо позвал Комиссар.

- Что? - отозвался Алексей далеким, отсутствующим голосом.

Так надо, Леша.

В это мгновение Мересьеву показалось, что это не перевозчик, а он сам ползет на культяпках и что его девушка, его Оля, стоит на песке в пестром развевающемся платье, легкая, солнечная, красивая, и, кусая губы, с напряжением смотрит на него. Так будет! И он

зарыдал бесшумно и сильно, уткнувшись в подушку, весь сотрясаясь и дергаясь. Всем стало жутко. Степан Иванович, кряхтя, сполз с койки, напялил халат и, шаркая туфлями, перебирая руками по спинке кровати, кряхтя, пошел к Мересьеву. Но Комиссар сделал запрещающий знак: дескать, пусть плачет, не мешай.

И действительно, Алексею стало легче. Скоро он успокоился и почувствовал даже облегчение, какое всегда ощущает человек, когда наконец решит долго мучивший его вопрос. Он молчал до самого вечера, пока за ним не пришли санитары, чтобы нести его в операционную. В этой белой, ослепительно сверкающей комнате он тоже не проронил ни слова. Даже когда ему объявили, что состояние сердца не позволяет усыплять его и операцию придется делать под местным наркозом, он только кивнул головой. Во время операции он не издал ни стона, ни крика. Василий Васильевич, сам делавший эту несложную ампутацию и, по обыкновению своему, грозно пушивший при этом сестер и помощников, несколько раз заставлял ассистента смотреть, не умер ли больной под ножом.

Когда пилили кость, боль была страшная, но он привык переносить страдания и даже не очень понимал, что делают у его ног эти люди в белых халатах, с лицами, закрытыми марлевыми масками.

Очнулся он уже в палате, и первое, что он увидел, было заботливое лицо Клавдии Михайловны. Странно, но он ничего не помнил и даже удивился, почему у этой милой, ласковой белокурой женщины такое взволнованное, вопрошающее лицо. Заметив, что он раскрыл глаза, она просияла, тихонько пожала ему руку под одеялом.

Какой вы молодец! - И сейчас же взялась за пульс.

«Что это она?» - Алексей чувствовал, что ноги у него болят где-то выше, чем раньше, и не прежней горячей, мозжащей, дергающей болью, а как-то тупо и вяло, будто их крепко стянули выше голени веревками. И вдруг увидел по складкам одеяла, что тело его стало короче. Мгновенно вспомнилось: ослепительное сверканье белой комнаты, свирепая воркотня Василия Васильевича, тупой стук в эмалированном ведре. «Уже?!» - как-то вяло удивился он и, силясь улыбнуться, сказал сестре:

Я, кажется, стал короче.

Улыбка получилась нехорошая, похожая на гримасу. Клавдия Михайловна заботливо поправила ему волосы.

- Ничего, ничего, голубчик, теперь легче будет.

- Да, верно, легче. На сколько килограммов?

- Не надо, родной, не надо. А вы молодец, иные кричат, других ремнями привязывают и еще держат, а вы не пикнули... Эх, война, война!

В это время из вечерней полутьмы палаты послышался сердитый голос Комиссара:

- Вы чего там панихиду затеяли? Вот передайте-ка ему, сестричка, письма. Везет человеку, даже меня завидки берут: столько писем сразу!

Комиссар передал Мересьеву пачку писем. Это были письма из родного полка. Датированы они были разными днями, но пришли почему-то вместе, и вот теперь, лежа с отрезанными ногами, Алексей одно за другим читал эти дружеские послания, повествующие о далекой, полной трудов, неудобств и опасностей, неудержимо тянувшей к себе жизни, которая была потеряна теперь для него безвозвратно. Он смаковал и большие новости, и дорогие мелочи, о которых писали ему из полка. Было ему одинаково интересно и то, что политработник из корпуса проболтался, будто полк представлен к награждению орденом Красного Знамени, что Иванчук получил сразу две награды, и то, что Яшин на охоте убил лисицу, которая почему-то оказалась без хвоста, что у Степы Ростова из-за флюса расстроился роман с сестрой Леночкой. На миг он уносился мыслью туда, на затерянный среди лесов и озер аэродром, который летчики так часто поругивали за коварный грунт и который казался ему теперь лучшей точкой на земле.

Он так увлекся письмами, что не обратил внимания на разницу в датах и не заметил, как Комиссар подмигнул сестре, с улыбкой показывая в его сторону, и тихо шепнул ей: «Мое-то лекарство куда лучше, чем все эти ваши люминалы и вероналы». Алексей так никогда и не

Для обучающихся 8-х классов предлагаются тексты контрольных диктантов с грамматическим заданием на весь учебный год. В диктантах учтены все основные тематические разделы учебной программы 8 класса по изучению видов простого осложнённого предложения. В грамматическом задании второй вариант содержит задания более сложные, чем первый. Этот вариант можно давать сильным обучающимся.

Контрольный диктант по итогам I четверти

Анды

Анды — самые высокие горы Амери-канского континента, рассекающие его с севера на юг. 4 Они поражают меняющи-мися пейзажами. Здесь увидишь непоко-рённые вершины, покрытые вечными снегами пики, дымящиеся вулканы. На западе сверкает бирюзой Тихий океан, на востоке восхищают бесконечные джунгли, изрезанные паутиной серебря-ных рек.

После однодневного пребывания в столице Перу вылетаем в направлении пропавшего города инков. Доезжаем поездом до небольшого городка и пеш-ком через эвкалиптовый лес добираем-ся до деревеньки. Глиняные домики и соломенные шалаши напоминают о древней цивилизации. Стараемся не потерять местами исчезающую тропин-ку, вьющуюся вверх.

Вдали появляется загадочный город, расположившийся на скалистой верши-не. Через пять часов подъёма проходим тяжёлые ворота и входим в крепость, на-ходящуюся на горе. 4 На многочисленных террасах, соединенных бесчисленными лестницами, располагается каменный мир с улицами, площадями. Древний го-род зачаровывает нас. (По Я. Палкевичу.)

(121 слово.)

Грамматическое задание

Анды — самые высокие горы А мери-канского континента, рассекающие его с севера на юг. 4 (1 вариант);

Через пять часов подъёма проходим тяжёлые ворота и входим в крепость, на-ходящуюся на горе. 4 (2 вариант).

Отъезд из замка

Герцог получил немалое удовольствие, пригласив Дон Кихота и Санчо в замок и забавляясь их чудачеством. Но Дон Кихот начал тяготиться неволей и праздной жизнью, полагая, что настоящий, а не мнимый рыцарь, странствуя, не должен предаваться лени и беспрестанным увеселениям и сидеть сложа руки. Вот почему он попросил позволения уехать.

Попрощавшись со всеми рано утром, Дон Кихот, облачённый в те же нелепые доспехи, предстал на площади перед замком. 4 С галереи, недоумевая, еле-еле сдерживаясь от смеха, на него глазели все обитатели замка: герцог, герцогиня, придворные... 4 Восседая на своем сером, Санчо был рад-радёхонек: герцогский управитель вручил ему, не скупясь, двести золотых.

Учтиво поклонившись герцогу, а равно и всем присутствующим, Дон Кихот поворотил Росинанта и, сопровождаемый Санчо, выехал за ворота в открытое поле, говоря:

— Со свободой, Санчо, несравнимы никакие сокровища! (По М. де Сервантесу.)

Грамматическое задание

1. Выпишите из текста 3 примера разных типов сказуемых.

2. Выпишите 3 разных словосочетания и разберите их: из 1 абзаца (1вариант); из 3 абзаца (2 вариант).

3. Выполните синтаксический разбор предложения:

Попрощавшись со всеми рано утром, Дон Кихот, облачённый в те же нелепые доспехи, предстал на площади перед замком. 4 (1 вариант);

С галереи, недоумевая, еле-еле сдерживаясь от смеха, на него глазели все обитатели замка: герцог, герцогиня, придворные... 4 (2 вариант).

Волчица

В стае в ту зиму ходила молодая волчица, не позабывшая ребячьих своих забав. 4 Днём волки, свернувшись в клубки, дремали, а она вскакивала, кружилась, утаптывая снег, и будила стариков. Волки нехотя поднимались, тыкались в нее холодными носами, а она шутливо огрызалась, кусая их за ноги. Старые волчихи, свернувшись и не поднимая голов, поглядывали на молодую проказницу. 4

Однажды ночью волчица поднялась и побежала в поле, а за ней, высунув языки, затряслись старики. Волчихи оставались лежать, потом и они побежали за стаей.

Волки бежали по дороге, а за ними скользили, ломаясь на снегу, тени. Снег в лучах луны блестел алмазами. От деревни послышался звон бубенцов. Казалось, что зазвенели, покатившись по дороге, звёзды, упавшие с неба. Волки, завязая по брюхо, отошли в поле и легли, повернувшись мордами к деревне. (По И. Соколову-Микитову.)

Грамматическое задание

1. Выпишите из текста 3 примера разных типов сказуемых.

2. Выпишите 3 разных словосочетания и разберите их: из 1 абзаца (1вариант); из 3 абзаца (2 вариант).

3. Выполните синтаксический разбор предложения:

В стае в ту зиму ходила молодая волчица, не по забывшая ребячьих своих забав. 4 (1 вариант);

Старые волчихи, свернувшись и не поднимая голов, поглядывали на молодую проказницу. 4 (2 вариант).

Контрольный диктант по итогам II четверти

Зимний день

Усадьба стояла вся белая, на деревьях лежали пушистые хлопья, точно сад опять распустился белыми листьями. В большом старинном камине потрескивал огонь, каждый входящий со двора вносил с собою свежесть и запах мягкого снега.

Поэзия первого зимнего дня была по-своему доступна слепому. Просыпаясь утром, он ощущал всегда особенную бодрость и узнавал приход зимы по топанью людей, входящих в кухню, по скрипу дверей, по острым, едва уловимым запахам, по скрипу шагов на дворе.

Надев с утра высокие охотничьи сапоги, он пошёл к мельнице, прокладывая рыхлый след по дорожкам.

Смёрзшаяся земля, покрытая пушистым, мягким слоем, совершенно смолкла, зато воздух стал как-то особенно чуток, отчётливо перенося на далекие расстояния и крик вороны, и удар топора, и легкий треск обломавшейся ветки. По временам слышался странный звон, точно от стекла, переходивший на самые высокие ноты и замиравший в удалении. Это мальчишки кидали камни на деревенском пруду, покрывшемся тонкой плёнкой первого льда.

Но речка у мельницы, отяжелевшая, тёмная, всё ещё сочилась в своих пушистых берегах и шумела на шлюзах. (По В.Г. Короленко.)

Грамматическое задание

1. Выпишите сказуемое: простое глагольное (1 вариант); составное именное (2 вариант).

2. Подчеркните в тексте обособленное обстоятельство (1 вариант); обособленное определение (2 вариант).

3. Выпишите 3 словосочетания разных типов: из 1-2 абзаца (1 вариант); из 4 абзаца (2 вариант).

4. Синтаксический разбор предложения: По временам слышался странный звон, точно от стекла, переходивший на самые высокие ноты и замиравший в удалении. (1 вариант)

Надев с утра высокие охотничьи сапоги, он пошёл к мельнице, прокладывая рыхлый след по дорожкам. (2 вариант).

На деревенском дворе

Пост кончился, была страстная неделя. Погода стояла прекрасная: дни светлые, тихие и теплые. Снег весь подёрнулся чёрным тюлем, и местами показались большие прогалины. Проходные дорожки, с которых зимою изредка сгребали лишний снег, совсем почернели и лежали чёрными лентами. Но зато шагнёшь со двора и окунёшься в воду. Ездить можно было только по шоссе. Мужички копались на дворах, ладя бороны да сохи, ребятишки пропускали ручейки, которыми стекали в речку все плодотворные соки из наваленных посреди двора навозных куч.

Запах навоза над деревнями. Среди дня казалось, что дворы топятся. Но это никому не вредило: ни людям, ни животным. А петухи, стоя на самом верху навозных куч дымящегося навоза, воображали себя какими-то жрецами. Они важно топорщили свои перья, потряхивали красными гребнями и, важно закинув головы, возглашали: «Да здравствует весна!»

Этого кочета береги, - опираясь на вилы, говорил жене мужик, показывая на гуляющего петуха. - Это настоящая птица, а того, рябенького-то, надо зарезать к празднику.

И мужик, плюнув на руки, снова стал ковырять вилами. (По Н.С. Лескову.)

Грамматическое задание

1. Обозначьте виды сказуемых: 1 абзац (1 вариант); все остальные (2 вариант).

2. Выпишите 3 словосочетания разных типов из предложения: Проходные дорожки, с которых зимою изредка сгребали лишний снег, совсем почернели и лежали черными лентами. (1 вариант)

Они важно топорщили свои перья, потряхивали красными гребнями и, важно закинув головы, возглашали: «Да здравствует весна!» (2 вариант)

4. Синтаксический разбор предложения: Но это никому не вредило: ни людям, ни животным. (1 вариант)

А петухи, стоя на самом верху навозных куч дымящегося навоза, воображали себя какими-то жрецами. (2 вариант)

Превращение

Кукла вышла из-за перегородки. Она улыбалась, наклонив набок растрёпанную голову. Волосы у неё были такого цвета, как перья у маленьких серых птичек. Серые глаза её весело блестели. Сейчас она казалась серьёзной и внимательной, но от её печали не осталось и следа. Напротив, сказали бы, что это шалунья, притворяющаяся скромницей.

Затем дальше. Куда же девалось её прежнее великолепное платье, весь этот розовый шёлк, золотые розы, кружева, блёстки, сказочный наряд, от которого каждая девочка могла бы походить если не на принцессу, то, во всяком случае, на ёлочную игрушку? Теперь, представьте себе, кукла была одета более чем скромно. Блуза с синим матросским воротником, старенькие туфли, достаточно серые для того, чтобы не быть белыми. Туфли были надеты на босу ногу. Не подумайте, что от этого наряда кукла стала некрасивой. Напротив, он был ей к лицу. Бывают такие замарашки: сперва не удостоишь их взглядом, а потом, присмотревшись внимательнее, видишь, что такая замарашка милее принцессы.

Но самое главное: помните, на груди у куклы наследника Тутти были страшные черные раны? А теперь они исчезли. Это была весёлая, здоровая кукла! (По Ю. Олеше.)

Грамматическое задание

1. Обозначьте в тексте виды сказуемых.

2. Выпишите 3 словосочетания разных типов из предложения: Блуза с синим матросским воротником, старенькие туфли, достаточно серые для того, чтобы не быть белыми. (1 вариант)

Бывают такие замарашки: сперва не удостоишь их взглядом, а потом, присмотревшись внимательнее, видишь, что такая замарашка милее принцессы. (2 вариант)

3. Определите в тексте вид односоставных предложений.

4. Синтаксический разбор предложения: Она улыбалась, наклонив набок растрёпанную голову. (1 вариант)

Волосы у неё были такого цвета, как перья у маленьких серых птичек. (2 вариант)

Контрольный диктант по итогам III четверти

Здравствуй, сосновый бор!

Вскоре вправо, на довольно крутой пригорок, привела тропа. Пошли по ней и через полчаса оказались в сосновом лесу. Цветение coceн. Стоило ударить палкой по сосновой ветке, как тотчас густое жёлтое облако окружило нас. Медленно оседала в безветрии золотая пыльца.

Ещё сегодня утром принужденные жить в четырёх стенах, отстоящих друг от друга не больше чем на пять метров, мы вдруг захмелели от всего этого: от цветов, от солнца, пахнущего смолой и хвоей, oт роскошных владений, вдруг ни за что ни про что доставшихся нам. Меня ещё сдерживал рюкзак, а Роза то убегала вперёд и кричала оттуда, что попались ландыши, то углублялась в лес и возвращалась напуганная птицей, выпорхнувшей из-под самых ног.

Между тем впереди, сквозь деревья, сверкнула вода и вскоре привела к большому озеру. Озеро было, можно сказать, без берегов. Шла густая сочная трава лесной поляны, и вдруг на уровне той же травы началась вода. Как будто лужу налило дождём. Так и думалось, что под водой тоже продолжается трава и затопило её недавно и ненадолго. Но сквозь желтоватую воду проглядывало плотное песчаное дно, уходившее всё глубже и глубже, делая чернее озёрную воду. (По В.А. Солоухину.)

Грамматическое задание

1 вариант - Между тем впереди, сквозь деревья, сверкнула вода и вскоре привела к большому озеру.

2 вариант - Но сквозь желтоватую воду проглядывало плотное песчаное дно, уходившее всё глубже и глубже, делая чернее озёрную воду.

Морские рыбы

Не стану описывать всех рыболовных приключений, происшедших со мною на причале за дни, проведённые в Лидзаве. Скажу только, что я никогда не пожалею о часах, что просидел с удочкой, намотанной на указательный палец.

Вот перечень пород рыб, которые ловились там (правда, названия все местные, а научных я не знаю): морской ёрш; морской карась — рыба, напоминающая по форме нашего карася, но совершенно серебряная, с фиолетовым отблеском и острыми, как бритва, выдающимися вперёд как бы лошадиными зубами, способными перекусить крючок, если он плох; зеленуха, барабулька — очень изящная рыбка с мордой, срезанной наискосок, в кровавых пятнах по туловищу, исчезающих, как скоро рыба обсохнет от воды; колючка, напоминающая по форме речного окуня, с синеватым пятном на боку; петух — самая яркая и самая красивая, самая желанная для любого рыбака рыба; собака — кусающаяся рыба леопардовой расцветки; кефаль и, наконец, ставридка, самая массовая, самая надоедливая, но, пожалуй, и самая вкусная.

Впрочем, нужно сказать, что мясо морского ерша необыкновенно. Оно плотное, белое, сочное. Говорят, что оно походит на курятину. Однако мне кажется, мясо этой рыбы напоминает по вкусу мясо рака, сваренного в пресной воде. (По В. Солоухину.)

Примечание: сказать о точке с запятой.

Грамматическое задание

1. Определите тип односоставных простых предложений, в том числе в составе сложных: 1 абзац - 1 вариант; 3 абзац - 2 вариант.

2. Произведите синтаксический разбор предложения:

1 вариант - Не стану описывать всех рыболовных приключений, происшедших со мною на причале за дни, проведённые в Лидзаве.

2 вариант - Однако мне кажется, мясо этой рыбы напоминает по вкусу мясо рака, сваренного в пресной воде.

3. Выпишите разные типы осложнений из текста.

На тёплой земле

Меня, бывалого охотника, и сейчас радостно волнуют и притягивают обширные просторы русской природы. Может быть, поэтому я и увлекаюсь охотой.

Люди, не порывающие связь с природой, не чувствуют себя одинокими. Идут годы, но по-прежнему раскрыт перед ними преображённый, прекрасный мир. По-прежнему над головою усталого путника, прилёгшего отдохнуть, колышутся белые и золотые цветы, а высоко в небе кружит, высматривая добычу, ястреб.

Отлежавшись в пахучей траве, мягкой и нежной, полюбовавшись золотыми облаками, застывшими в синем небесном океане, с новыми силами поднимаюсь с тёплой родимой земли. Возвращаюсь домой навстречу новым трудовым дням бодрым и обновлённым. От реки, ещё не согретой солнцем, поднимается туманная завеса, но впереди ожидание чего-то светлого, чистого, прекрасного.

Ни с кем не хочется говорить, так и шёл бы по родной земле, ступая босыми ногами по росе и чувствуя её тепло и свежесть. (128 слов.)

Грамматическое задание

2. Произведите синтаксический разбор предложения:

1 вариант - Меня, бывалого охотника, и сейчас радостно волнуют и притягивают обширные просторы русской природы.

2 вариант - Отлежавшись в пахучей траве, мягкой и нежной, полюбовавшись золотыми облаками, застывшими в синем небесном океане, с новыми силами поднимаюсь с тёплой родимой земли.

3. Выпишите разные типы осложнений из текста.

Вечер в лесу

Весенний лес. Зорко оглядываюсь по сторонам и замечаю что-то розовато-синее. Бегу по-смотреть. Это распустился цветок медуницы. На тол-стом зелёном стебле красуются отдельные цветочки, похожие на крохотные кувшинчики. Верхние из них нежно-розового цвета, а нижние ли-ловые.

Выходим на небольшую поляну. Вокруг неё тол-пятся молодые берёзки. Посредине синеет, как про-долговатое зеркало, весенняя лужа. Она полна до краев прозрачной снеговой воды.

Заглядываю в воду. Она так чиста, что на дне отчетливо видны каждый прошлогодний листок, каж-дая затонувшая веточка. В луже оживлённо плавают лягушки. Они таращат на меня выпученные глаза, но не боятся, не хотят нырять. Они, как бы здорова-ясь со мной, издают какие-то урчащие приветствен-ные звуки.

Уже вечереет. Солнце, как начищенный медный таз, будто висит над дальним лесом. Оно такое ог-ромное, красноватое. А вот прямо на нем появилось длинное серебристое облачко, словно рыбу в таз по-ложили. Как хорошо кругом! (По Г. Скребицкому.)

(154 слова.)

Грамматическое задание

1. Определите тип односоставных простых предложений, в том числе в составе сложных: 1-2 абзацы - 1 вариант; 3-4 абзацы - 2 вариант.

2. Произведите синтаксический разбор предложения:

1 вариант - Солнце, как начищенный медный таз, будто висит над дальним лесом.

2 вариант - Посредине синеет, как про-долговатое зеркало, весенняя лужа.

3. Выпишите разные типы осложнений из текста.

Аромат земли

Лежу в зелёной траве на берегу реки. Летнее солнце плывет над полями, над наезженной пыльной дорогой. Безмерный, сверкающий, пахучий, окружа-ет меня мир природы.

Вдыхаю влажный аромат земли и растений и вижу, как по коленчатым стебелькам высоких тра-винок неторопливо движутся насекомые. Белые, зо-лотые, синие, качаются над головой цветы. Я при-щуриваю глаза. Пушистое белое облако, повисшее в высоком летнем небе, кажется мне плывущим по небу сказочным исполинским чудовищем на позолоченных распахнувшихся крыльях.

В своём воображении уношусь далеко над землёю, оставляя под собой заснеженные горы, голу-бые моря и непроходимые леса, серебряные реки и озёра. Мечтаю о будущих увлекательных путеше-ствиях, мысленно пролетая над расстилавшейся подо мною, как будто гигантский глобус, землёй.

Птицы. В дни прилёта птиц с особенной силой тянуло меня странствовать. Уже став взрослым, именно весной отправ-лялся я в самые далёкие путешествия, будучи уверен-ным, что они непременно окажутся удачными. (По И. Соколову-Микитову.)

Грамматическое задание

1. Определите тип односоставных простых предложений, в том числе в составе сложных: 1-2 абзацы - 1 вариант; 3 абзац - 2 вариант.

2. Произведите синтаксический разбор предложения:

1 вариант - В своем воображении уношусь далеко над землёю, оставляя под собой заснеженные горы, голу-бые моря и непроходимые леса, серебряные реки и озёра.

2 вариант - Пушистое белое облако, повисшее в высоком летнем небе, кажется мне плывущим по небу сказочным исполинским чудовищем на позолоченных распахнувшихся крыльях.

3. Выпишите разные типы осложнений из текста.

Контрольный диктант по итогам учебного года

Гроза

Помню застигнувшую нас в дороге грозу. Я сидел с матерью в деревянном сарае под соломенной крышей. В открытых, мутных от проливного дождя во-ротах голубыми зигзагами полыхала молния. Торопливо крестилась мать, крепко прижимая меня к груди. Я при-слушивался к шуму дождя, к тяжким раскатам грома, к раздиравшему слух треску ударов, к беспокойному шур-шанию мышей в овсяной соломе.

Поднявшись, мы увидели в воротах алмазную сетку дождя, а сквозь прозрачные капли уже сияло, перелива-ясь лучами, радостное летнее солнце.

Отец запряг лоснившихся от дождя, напуганных гро-зой лошадей, нетерпеливо и беспокойно переступавших ногами. 4 Ещё веселей показалась обсаженная берёзами, омытая дождём дорога. Многоцветная радуга висела над лугом, яркое солнце блестело на спинах бодро бе-жавших лошадей.

Я сидел рядом с отцом, глядя на бле-стевшую лужами, извивающуюся впереди дорогу. 4 Смотрел на ухо-дившую, освещённую солнцем и всё ещё грозную тучу, на столб белого дыма, поднимавшегося вдалеке над зажжённым грозою сараем. (153 слова.)

Грамматическое задание

3. Произведите морфологический разбор слова: 1 вариант - (сараем) зажжённым 3 ; 2 вариант - поднимавшегося 3 (дыма).

Волга

На опушке молодого леса небольшой прудок. Из него бьёт подземный ключ. Этот прудок — колыбель великой русской реки. В болотах и трясинах родится Волга и отсюда отправляется в далёкий путь. Волга — красавица. Она проходит через места, удивительно красивые и разнообразные по климату, растительному покрову и животному миру. 4 Красоты Волги прославлены и народом в сказаниях, и поэтами, и художниками.

От Рыбинска Волга начинает поворачивать на юго-восток. Невысокие берега её покрыты зелёным ковром лугов и кустарником. Живописные холмы чередуются с долинами. В этих волжских пейзажах есть неповторимая красота и очарование. За Костромой оба берега становятся гористыми, и чем дальше, тем живописнее. Откос на набережной у старой кремлёвской стены в Нижнем Новгороде — одно из красивейших мест верховья Волги. 4 Своеобразна и живописна природа Жигулёвских гор. Жигули — жемчужина Волги.

Волга! Это имя близко и дорого миллионам жителей нашей Родины. (140 слов.)

Грамматическое задание

1. Произведите синтаксический разбор предложения.

2. Выпишите 3 словосочетания разных типов и разберите их:

1 вариант - из предложений 1 абзаца; 2 вариант - из предложений 2 абзаца.

3. Выпишите из своих абзацев 3 разных вида сказуемого.

Левитан

Левитан спустился по Оке до Нижнего и там пересел на пароход до Рыбинска. Все дни он с Кувшинниковой просиживал на палубе и смотрел на берега, искал места для этюдов. Но хороших мест не было. Левитан всё чаще хмурился и жаловался на усталость.

Берега наплывали медленно, однообразно, не радуя глаз ни живописными сёлами, ни задумчивыми и плавными поворотами. 4 Наконец в Плёсе Левитан увидел с палубы маленькую церковь, рубленную из сосновых брёвен. 4 Она чернела на зелёном небе, и первая звезда горела над ней, переливаясь и блистая. В этой церкви в тишине вечера, в певучих голосах баб, продававших на пристани молоко, Левитану почувствовалось столько покоя, что он тут же решил остаться в Плёсе.

Маленький городок был беззвучен и безлюден. Тишину нарушали только колокольный звон и мычание стада, а по ночам доносились колотушки сторожей. В домах за прозрачными занавесками висел сушёный липовый цвет. (140 слов.)

Грамматическое задание

1. Произведите синтаксический разбор предложения.

2. Выпишите 3 словосочетания разных типов и разберите их: 1 вариант - из предложений 1 абзаца; 2 вариант - из предложений 4 абзаца.

3. Произведите морфологический разбор слова: 1 вариант - (церковь) рубленную 3 ; 2 вариант - продававших 3 (баб).

Лето

Синее летнее утро. В небе, высоком и чистом, только кое-где видны маленькие кругловатые облачка, как пушечные дымки на старинных батальных картинах, но и они исчезают. А пониже их, на окраине села, серый и беззвучный, почти не двигая крыльями, проплывает кругами ястреб. 4 Картина мирная, идиллическая, когда ничего особенного не ожидается.

И вдруг в несколько секунд всё меняется: из плетёного сарая, квохча и разгребая мусор, выходит наседка с цыплятами. Шум, писк, мелькание желтоватых и серых комочков. Заметив куриное семейство, ястреб словно замирает на месте, затем, сваливаясь на одно крыло, круто пикирует во двор. 4 В то же мгновение из сеней, вздымая к небу обтрёпанный 3 веник, выбегает сухонькая старушка: «Прочь лети, разбойник!»

Ястреб круто меняет линию полёта, нырнув за угол дома, уходит низом в колхозный сад. А из-под берёзы, с коврика, поднимается внук старушки, только что окончивший 3 филологический институт и получивший месяц отпуска перед отъездом на работу. (По Н. Грибачеву.)

(143 слова.)

Грамматическое задание

1. Произведите синтаксический разбор предложения.

2. Выпишите 3 словосочетания разных типов из предложения и разберите их:

1 вариант - И вдруг в несколько секунд все меняется: из плетёного сарая, квохча и разгребая мусор, выходит наседка с цыплятами.

2 вариант - Ястреб круто меняет линию полёта, нырнув за угол дома, уходит низом в колхозный сад.

3. Произведите морфологический разбор слова:

1 вариант - (внук) окончивший 3 ; 2 вариант - обтрёпанный 3 (веник).

С появлением в сорок второй нового больного, которого все стали называть между собой Комиссар, весь строй жизни палаты сразу переменился. Этот грузный и немощный человек на второй же день со всеми перезнакомился и, как выразился потом о нем Степан Иванович, сумел при этом к «каждому подобрать свой особый ключик».

о Степаном Ивановичем он потолковал всласть о конях и об охоте, которую они оба очень любили, будучи большими знатоками. С Мересьевым, любившим вникать в суть войны, задорно поспорил о современных способах применения авиации, танков и кавалерии, причем не без страсти доказывал, что авиация и танки — это, конечно, славная штука, но что и конь себя не изжил и еще покажет, и если сейчас хорошо подремонтировать кавалерийские части, да подкрепить их техникой, да в помощь старым рубакам-командирам вырастить широко и смело мыслящую молодежь — наша конница еще удивит мир. Даже с молчаливым танкистом он нашел общий язык. Оказалось, дивизия, в которой он был комиссаром, воевала у Ярцева, а потом на Духовщине, участвуя в знаменитом Коневском контрударе, там, где танкист со своей группой выбился из окружения. И Комиссар с увлечением перечислял знакомые им обоим названия деревень и рассказывал, как и где именно досталось там немцам. Танкист по-прежнему молчал, но не отворачивался, как бывало раньше. Лица его из-за бинтов не было видно, но он согласно покачивал головой. Кукушкин же сразу сменил гнев не милость, когда Комиссар предложил ему сыграть партию в шахматы. Доска стояла у Кукушкина на койке, а Комиссар играл «вслепую», лежа с закрытыми глазами. Он в пух и прах разбил сварливого лейтенанта и этим окончательно примирил его с собой.

прибытием Комиссара в палате произошло что-то подобное тому, что бывало по утрам, когда сиделка открывала форточку и в нудную больничную тишину вместе с веселым шумом улиц врывался свежий и влажный воздух ранней московской весны. Комиссар не делал для этого никаких усилий. Он просто жил, жил жадно и полнокровно, забывая или заставляя себя забывать о мучивших его недугах.

роснувшись утром, он садился на койке, разводил руки вверх, вбок, наклонялся, выпрямлялся, ритмично вращал и наклонял голову — делал гимнастику. Когда давали умыться, он требовал воду похолоднее, долго фыркал и плескался над тазом, а потом вытирался полотенцем с таким азартом, что краснота выступала на его отекшем теле, и, глядя на него, всем невольно хотелось сделать то же. Приносили газеты. Он жадно выхватывал их у сестры и торопливо вслух читал сводку Советского Информбюро, потом уже обстоятельно, одну за другой, — корреспонденции с фронта. И читать он умел как-то по-своему — так сказать, активно: то вдруг начинал шепотом повторять понравившееся ему место и бормотать «правильно» и что-то подчеркивал, то вдруг сердито восклицал: «Врет, собака! Ставлю мою голову против пивной бутылки, что на фронте не был. Вот мерзавец! А пишет». Однажды, рассердившись на какого-то завравшегося корреспондента, он тут же написал в редакцию газеты сердитую открытку, доказывая в ней, что на войне таких вещей не бывает, быть не может, прося унять расходившегося враля. А то задумывался над газетой, откидывался на подушку и лежал так с раскрытыми глазами или начинал вдруг рассказывать интересные истории о своих конниках, которые, если судить с его слов, все были герой к герою и молодец к молодцу. А потом снова принимался за чтение. И странно, эти его замечания и лирические отступления нисколько не мешали слушателям, не отвлекали, а, наоборот, помогали постигать значение прочитанного.

ва часа в день, между обедом и лечебными процедурами, он занимался немецким языком, твердил слова, составлял фразы и иногда, вдруг задумываясь над смыслом чужого языка, говорил:

mdash; А знаете, хлопцы, как по-немецки цыпленок? Кюхельхен. Здорово! Кюхельхен — что-то эдакое маленькое, пушистое, нежное. А колокольчик, знаете как? Глеклинг. Звонкое слово, верно?

ак-то раз Степан Иванович не утерпел:

mdash; А на что вам, товарищ полковой комиссар, немецкий-то язык? Не зря ли себя томите? Силы бы вам поберечь...

омиссар хитро глянул на старого солдата.

mdash; Эх, борода, разве это для русского человека жизнь? А на каком же языке я буду с немками в Берлине разговаривать, когда туда придем? По-твоему, по-чалдонски, что ли? А?

mdash; Так-то так, не по-чалдонски, конечно. Однако поберечься бы вам, товарищ комиссар, после эдакой-то контузии.

mdash; Бережен-то конь первым с копыт и валится. Не слыхал? Нехорошо, борода!

икто из больных бороды не носил. Комиссар же всех почему-то именовал «бородами». Получалось это у него не обидно, а весело, а у всех от этого шутливого названия легчало на душе.

— Я, кажется, стал короче.

лыбка получилась нехорошая, похожая на гримасу. Клавдия Михайловна заботливо поправила ему волосы.

mdash; Ничего, ничего, голубчик, теперь легче будет.

mdash; Да, верно, легче. На сколько килограммов?

mdash; Не надо, родной, не надо. А вы молодец, иные кричат, других ремнями привязывают и еще держат, а вы не пикнули... Эх, война, война!

это время из вечерней полутьмы палаты послышался сердитый голос Комиссара:

mdash; Вы чего там панихиду затеяли? Вот передайте-ка ему, сестричка, письма. Везет человеку, даже меня завидки берут: столько писем сразу!

омиссар передал Мересьеву пачку писем. Это были письма из родного полка. Датированы они были разными днями, но пришли почему-то вместе, и вот теперь, лежа с отрезанными ногами, Алексей одно за другим читал эти дружеские послания, повествующие о далекой, полной трудов, неудобств и опасностей, неудержимо тянувшей к себе жизни, которая была потеряна теперь для него безвозвратно. Он смаковал и большие новости, и дорогие мелочи, о которых писали ему из полка. Было ему одинаково интересно и то, что политработник из корпуса проболтался, будто полк представлен к награждению орденом Красного Знамени, что Иванчук получил сразу две награды, и то, что Яшин на охоте убил лисицу, которая почему-то оказалась без хвоста, что у Степы Ростова из-за флюса расстроился роман с сестрой Леночкой. На миг он уносился мыслью туда, на затерянный среди лесов и озер аэродром, который летчики так часто поругивали за коварный грунт и который казался ему теперь лучшей точкой на земле.

н так увлекся письмами, что не обратил внимания на разницу в датах и не заметил, как Комиссар подмигнул сестре, с улыбкой показывая в его сторону, и тихо шепнул ей: «Мое-то лекарство куда лучше, чем все эти ваши люминалы и вероналы». Алексей так никогда и не узнал, что, предвидя события. Комиссар прятал часть его писем, чтобы в страшный для Мересьева день, передав летчику дружеские приветы и новости с родного аэродрома, смягчить для него тяжелый удар. Комиссар был старый воин. Он знал великую силу этих небрежно и наспех исписанных клочков бумаги, которые на фронте порой бывают важнее, чем лекарства и сухари.

После операции с Алексеем Мересьевым случилось самое страшное, что может произойти при подобных обстоятельствах. Он ушел в себя. Он не жаловался, не плакал, не раздражался. Он молчал.

елые дни, неподвижный, лежал он на спине, смотря все на одну и ту же извилистую трещину на потолке. Когда товарищи заговаривали с ним, он отвечал — и часто невпопад — «да», «нет» и снова смолкал, уставившись в темную трещину штукатурки, точно это был некий иероглиф, в расшифровке которого было для него спасение. Он покорно выполнял все назначения врачей, принимал все, что ему прописывали, вяло, без аппетита съедал обед и опять ложился на спину.

mdash; Эй, борода, о чем думаешь? — кричал ему Комиссар.

лексей поворачивал в его сторону голову с таким выражением, точно не видел его.

mdash; О чем, спрашиваю, думаешь?

mdash; Ни о чем.

…………….

С трудом растягивая губы в пустую, резиновую улыбку, Мересьев думал: «Знать бы, что все так кончится, стоило ли ползти? Ведь в пистолете оставалось три патрона».

омиссар прочел в газете корреспонденцию об интересном воздушном бое. Шесть наших истребителей, вступив в бой с двадцатью двумя немецкими, сбили восемь, а потеряли всего один. Комиссар читал эту корреспонденцию с таким смаком, будто отличились не неведомые ему летчики, а его кавалеристы. Даже Кукушкин загорелся, когда заспорили, стараясь представить, как все это произошло, А Алексей слушал и думал: «Счастливые! Летают, дерутся, а вот мне уже никогда больше не подняться».

— Лейтенант Гвоздев, пляшите! Ну, что же вы?

ересьев увидел, как вздрогнул Гвоздев, как резко он повернулся, как сверкнули из-под бинтов его глаза. Он тут же сдержался и сказал дрожащим голосом, которому старался придать равнодушный оттенок:

mdash; Ошибка. Рядом лег еще какой-нибудь Гвоздев. — Но глаза его жадно, с надеждой смотрели на три конверта, которые сестра держала высоко, как флаг.

mdash; Нет, вам. Видите: лейтенанту Гвоздеву Г.М., и даже: палата сорок два. Ну?

абинтованная рука жадно выбросилась из-под одеяла. Она дрожала, пока лейтенант, прихватив конверт зубами, нетерпеливыми щипками раскрывал его. Глаза Гвоздева возбужденно сверкали из-под бинтов. Странное оказалось дело. Три девушки-подруги, слушательницы одного и того же курса, одного и того же института, разными почерками и в разных словах писали примерно одно и то же. Узнав, что герой-танкист лейтенант Гвоздев лежит раненый в Москве, решили они завязать с ним переписку. Писали они, что если он, лейтенант, не обидится на их назойливость, то не напишет ли он им, как он живет и как его здоровье, а одна из них, подписавшаяся «Анюта», писала: не может ли она ему чем-нибудь помочь, не нужно ли ему хороших книжек, и, если ему что-нибудь надо, пусть, не стесняясь, он обратится к ней.

ейтенант весь день вертел эти письма, читал адреса, рассматривал почерки. Конечно, он знал о подобного рода переписках и даже сам однажды переписывался с незнакомкой, ласковую записку которой он нашел в большом пальце шерстяных варежек, доставшихся ему в праздничном подарке. Но переписка эта сама собой увяла после того, как его корреспондентка прислала ему с шутливой надписью свою фотографию, где она, пожилая женщина, была снята в кругу своих четырех ребят. Но тут было другое дело. Смущало и удивляло Гвоздева только то, что письма эти пришли так неожиданно и сразу, и еще непонятно было, откуда студентки мединститута вдруг узнали о его боевых делах. Недоумевала по этому поводу вся палата, и больше всех — Комиссар. Но Мересьев перехватил многозначительный взгляд, которым он обменялся со Степаном Ивановичем и сестрой, и понял, что и это — дело его рук.

ак бы там ни было, но на следующий день с утра Гвоздев выпросил у Комиссара бумаги и, самовольно разбинтовав кисть правой руки, до вечера писал, перечеркивал, комкал, снова писал ответы своим неизвестным корреспонденткам.

ве девушки сами собой отсеялись, зато заботливая Анюта стала писать за троих. Гвоздев был человек открытого нрава, и теперь вся палата знала, что делается на третьем курсе мединститута, какая увлекательная наука биология и как скучна органика, какой симпатичный голос у профессора и как он славно подает материал и, наоборот, как скучно талдычит свои лекции доцент такой-то, сколько дров навалили на грузовые трамваи на очередном студенческом воскреснике, как сложно одновременно и учиться и работать в эвакогоспитале и как «задается» студентка такая-то, бездарная зубрила и вообще малосимпатичная особа.

воздев не только заговорил. Он как-то весь развернулся. Дела его быстро пошли на поправку.

Вечером ему стало плохо. Впрыскивали камфару, давали кислород. Он долго не приходил в себя. Очнувшись, Комиссар сейчас же попытался улыбнуться Клавдии Михайловне, стоявшей над ним с кислородной подушкой в руках, и пошутить:

mdash; Не волнуйтесь, сестренка. Я и из ада вернусь, чтобы принести вам средство, которым там черти веснушки выводят.

ыло невыносимо больно наблюдать, как, яростно сопротивляясь в тяжелой борьбе с недугом, день ото дня слабеет этот большой, могучий человек.

………………

Ко всем Комиссар умел найти ключик, а вот Алексей Мересьев не поддавался ему. В первый же день после операции Мересьева появилась в палате книжка «Как закалялась сталь». Ее начали читать вслух. Алексей понял, кому адресовано это чтение, но оно мало утешило его. Павла Корчагина он уважал с детства. Это был один из любимых его героев. «Но Корчагин ведь не был летчиком, — думал теперь Алексей. — Разве он знал, что значит „заболеть воздухом“? Ведь Островский писал в постели свои книжки не в те дни, когда все мужчины и многие женщины страны воюют, когда даже сопливые мальчишки, став на ящики, так как у них не хватает роста для работы на станке, точат снаряды».

ловом, книжка в данном случае успеха не имела. Тогда Комиссар начал обходное движение. Будто невзначай, он рассказал о другом человеке, который с парализованными ногами мог выполнять большую общественную работу. Степан Иванович, всем на свете интересовавшийся, стал удивленно охать. И сам вспомнил, что в их краях есть врач без руки, наипервейший на весь район лекарь, и на лошади он верхом ездит, и охотится, да при этом так одной рукой с ружьем справляется, что белку дробиной в глаз сшибает. Тут Комиссар помянул покойного академика Вильямса, которого лично знал еще по эмтээсовским делам. Этот человек, наполовину парализованный, владея только одной рукой, продолжал руководить институтом и вел работы огромных масштабов.

……………..

Но Комиссар не оставил своих попыток «отомкнуть» его. Однажды, находясь в обычном состоянии равнодушного оцепенения, Алексей услышал комиссарский бас:

mdash; Леша, глянь: тут о тебе написано.

тепан Иванович уже нес Мересьеву журнал. Небольшая статья была отчеркнута карандашом. Алексей быстро пробежал глазами отмеченное и не встретил своей фамилии. Это была статейка о русских летчиках времен первой мировой войны. Со страницы журнала глядело на Алексея незнакомое лицо молодого офицера с маленькими усиками, закрученными «шильцем», с белой кокардой на пилотке, надвинутой на самое ухо.

mdash; Читай, читай, прямо для тебя, — настаивал Комиссар.

ересьев прочел. Повествовалось в статье о русском военном летчике, поручике Валерьяне Аркадьевиче Карповиче. Летая над вражескими позициями, поручик Карпович был ранен в ногу немецкой разрывной пулей «дум-дум». С раздробленной ногой он сумел на своем «фармане» перетянуть через линию фронта и сесть у своих. Ступню ему отняли, но молодой офицер не пожелал увольняться из армии. Он изобрел протез собственной конструкции. Он долго и упорно занимался гимнастикой, тренировался и благодаря этому к концу войны вернулся в армию. Он служил инспектором в школе военных пилотов и даже, как говорилось в заметке, «порой рисковал подниматься в воздух на своем аэроплане». Он был награжден офицерским «Георгием» и успешно служил в русской военной авиации, пока не погиб в результате катастрофы.

ересьев прочел эту заметку раз, другой, третий. Немножко напряженно, но, в общем, лихо улыбался со снимка молодой худощавый поручик с усталым волевым лицом. Вся палата безмолвно наблюдала за Алексеем. Он поерошил волосы и, не отрывая от статейки глаз, нащупал рукой на тумбочке карандаш и тщательно, аккуратно обвел ее.

mdash; Прочел? — хитровато спросил Комиссар. (Алексей молчал, все еще бегая глазами по строчкам.) — Ну, что скажешь?

mdash; Но у него не было только ступни.

mdash; А ты же советский человек.

mdash; Он летал на «фармане». Разве это самолет? Это этажерка. На нем чего не летать? Там такое управление, что ни ловкости, ни быстроты не надо.

mdash; Но ты же советский человек! — настаивал Комиссар.

mdash; Советский человек, — машинально повторил Алексей, все еще не отрывая глаз от заметки; потом бледное лицо его осветилось каким-то внутренним румянцем, и он обвел всех изумленно-радостным взглядом.

а ночь Алексей сунул журнал под подушку, сунул и вспомнил, что в детстве, забираясь на ночь на полати, где спал с братьями, клал он так под подушку уродливого корноухого медведя, сшитого ему матерью из старой плюшевой кофты. И он засмеялся этому своему воспоминанию, засмеялся на всю палату.

очью он не сомкнул глаз. Тяжелым сном забылась палата. Скрипя пружинами, вертелся на койке Гвоздев. С присвистом, так, что казалось, рвутся у него внутренности, храпел Степан Иванович. Изредка поворачиваясь, тихо, сквозь зубы постанывал Комиссар. Но Алексей ничего не слышал. Он то и дело доставал журнал и при свете ночника смотрел на улыбающееся лицо поручика. «Тебе было трудно, но ты все-таки сумел, — думал он. — Мне вдесятеро труднее, но вот увидишь, я тоже не отстану».

………………

Комиссар вздохнул. Сестра выпрямилась и полными слез глазами с жадным ожиданием смотрела на него. Он улыбнулся, вздохнул и своим обычным добрым, чуть насмешливым тоном продолжал:

mdash; Слушайте-ка, умница, историю. Мне вдруг вспомнилось. Давно это было, еще в гражданскую войну, в Туркестане. Да... Эскадрон один увлекся погоней за басмачами, да забрался в такую пустыню, что кони — а кони были российские, к пескам не привычные, — падать начали. И стали мы вдруг пехотой. Да... И вот командир принял решение: вьюки побросать и с одним оружием пешком выходить на большой город. А до него километров сто шестьдесят, да по голому песку. Чуете, умница? Идем мы день, идем второй, идем третий. Солнце палит-жарит. Нечего пить. Во рту кожа трескаться стала, а в воздухе горячий песок, под ногами песок поет, на зубах хрустит, в глазах саднит, в глотку набивается, ну — мочи нет. Упадет человек на бурун, сунется лицом в землю и лежит. А комиссаром у нас был Володин Яков Павлович. На вид хлипкий, интеллигент — историком он был... Но крепкий большевик. Ему бы как будто первому упасть, а он идет и все людей шевелит: дескать, близко, скоро — и пистолетом трясет над теми, кто ложится: вставай, пристрелю...

а четвертые сутки, когда до города всего километров пятнадцать осталось, люди вовсе из сил выбились. Шатает нас, идем как пьяные, и след за нами неровный, как за раненым зверем. И вдруг комиссар наш песню завел. Голос у него дрянной, жидкий, и песню завел чепуховую, старую солдатскую: «Чубарики, чубчики», — а ведь поддержали, запели! Я скомандовал: «Построиться», шаг подсчитал, — и не поверите — легче идти стало.

а этой песней оторвали другую, потом третью. Понимаете, сестренка, сухими, потрескавшимися ртами да на такой жаре. Все песни по дороге перепели, какие знали, и дошли, и ни одного на песке не оставили... Видите, какая штука.

mdash; А комиссар? — спросила Клавдия Михайловна.

mdash; А что комиссар? Жив, здоров и теперь. Профессор он, археолог. Доисторические поселения какие-то из земли выкапывает. Голоса он после того, верно, лишился. Хрипит. Да на что ему голос? Он же не Лемешев... А ну, хватит баек. Ступайте, умница, даю вам слово конника больше сегодня не помирать.

………………

Было тихо. Вдруг Комиссар заговорил чуть слышно, повернув голову к Степану Ивановичу, — его силуэт вырисовывался на позлащенном закатом окне:

mdash; А в деревне сейчас сумерки, тихо-тихо. Талой землей, отопревшим навозом, дымком пахнет. Корова в хлеву подстилкой шуршит, беспокоится: телиться ей время. Весна... А как они, бабы-то, успели ль по полю навоз раскинуть? А семена, а упряжь в порядке ли?

ересьеву показалось, что Степан Иванович даже не с удивлением, а со страхом посмотрел на улыбающегося Комиссара.

mdash; Колдун вы, товарищ полковой комиссар, что ли, чужие думки угадываете..

Контрольный годовой диктант

8-й класс

Потеря свободы

Я получил задание привезти из экспедиции, направленной в Закавказье, несколько редких животных.

Однажды ранним утром меня разбудили голоса: «Дикий кот у дяди Прохора! В капкан попался».

Через несколько минут я уже был у дяди Прохора. Там стояла толпа, наблюдавшая за лежащим на земле крупным камышовым котом. Короткая цепь капкана, прикрепленная к вбитому в землю колу, валила кота на землю. Я сбросил с себя кожаную куртку и, прикрывая ею лицо, приблизился к зверю. Зверь был связан и водворен в клетку. Однако вел он себя странно: не пытался освободиться, неподвижно лежал в углу клетки, не прикасаясь к пище, предлагаемой ему, и, казалось, не замечал людей.

Опасаясь за жизнь кота, я впустил в его клетку живую курицу - любимую пищу кота на воле. Вначале курица, испугавшись опасного соседа, металась по клетке, но потом успокоилась. Хищник не обращал на нее никакого внимания. Прожив еще два дня, кот умер. По-видимому, он не смог примириться с потерей свободы.

Курица, обреченная на съедение, осталась невредимой и была отпущена на волю.

(162 слова)

(По Е. Спангенбергу)

Грамматическое задание.

1. Выпишите из текста сказуемое:

1-й вариант : составное глагольное;

2-й вариант : составное именное.

2. Обозначьте в тексте:

1-й вариант : вводное слово; обособленное обстоятельство;

2-й вариант : прямое дополнение; обособленное определение,

3. Выполните синтаксический разбор предложения.

1-й вариант : Вначале курица…